Поговорим о демографии

Ни спокойная уверенность теоретика, ни педантизм экспериментатора — ничто не изменило немецкому профессору накануне волнующего момента. Методично позавтракав, ученый столь же аккуратно приступил к своему необыкновенному ленчу, состоявшему из легкого и единственного «блюда» — означенного напитка. Не забыл и про соду, чтобы нейтрализовать ею кислоту желудочного сока, которая, упаси бог, могла повредить проглоченным малюткам.

Пегтенкофер не умер! Даже не заболел.

Трагикомический эпизод с подобающим финалом? В таком свете преподносит нам исторический анекдот эту подлинно драматическую страницу из биографии науки.

Да, Петтенкофер действительно на самом себе проверил предположение Коха, которое в те времена не могло считаться доказанным. Оно, например, не подтверждалось экспериментально на животных: их не заражали открытые Кохом «запятые» — те самые, что обнаруживались у каждого человека, пораженного холерой. Да и люди не всегда заболевали ею, даже находясь в очагах эпидемий.

А что, если дело не в самом возбудителе недуга, а в неодинаковой восприимчивости к нему? На этот вполне закономерный вопрос и хотел ответить 73-летний Петтенкофер своим первым опытом на человеке — на себе самом — в 1892 году.

Правда, ученый переоценил «отрицательные результаты» самозаражения. Укрепившись в своей идее, он, опаснейший бациллоноситель, пренебрегал дезинфекцией и прочими мерами предосторожности; как ни в чем не бывало продолжал общаться с окружающими. Полагают, что лишь счастливая случайность спасла Мюнхен от страшной эпидемии.

Петтенкофер не дожил до той поры, когда его прозрения и заблуждения могли получить должную оценку.

Что же говорит нынешняя медицина? Она все больше склоняется к парадоксальному, казалось бы, убеждению: вопрос, быть или не быть недугу, решается в конечном счете не столько внешними болезнетворными факторами, сколько внутренними резервами здоровья, нашими естественными защитными силами. Нет, никто не собирается преуменьшать опасность инфекции на манер Петтенкофера. Но ни к чему и другое — игнорировать сопротивляемость самого организма. Ее былая недооценка вела к чрезмерному увлечению химиотерапией.

А велики ли эти внутренние резервы, лежащие у нас под спудом? В какой мере мы можем рассчитывать на них? Ответить поможет не только медицина, но и демография.

Как ни грозна холерная «запятая», она бледнеет перед чумной палочкой. И все же…

Удивительно, но факт: во время противочумных экспедиций 1897–1898 и 1910–1911 годов академик Д. Заболотный, видный наш бактериолог, обнаруживал микроскопическую виновницу эпидемии у людей не только не умерших, но даже не заболевших. Притом не где-нибудь на одежде или на руках — в полости рта!

Жизнестойкость… О ней судят по смертности. Но специалиста, занимающегося этими проблемами, не может не интересовать и такай характеристика, которая на первый взгляд покажется странной, но именно на первый взгляд, — «незаболеваемость». (Название, конечно, неудобоваримое, хотя и вполне в духе ему подобных — «обращаемость» и т. п.) Ясно, что здесь никогда не собрать столь всеохбатывающую статистику, как в случае смертности. Но и выборочные обследования бывают достаточно красноречивыми. Уже есть интереснейшие количественные бценки.

Взять, например, инфекционный гепатит. Вроде бы сразу видно, кто поражен им, а кто нет. Но поблизости от пострадавшего можно выявить не менее 10 человек, которые заполучили тот же недуг в легкой форме. Зачастую они даже не подозревают об этом, чувствуя себя нормально. И лишь скрупулезное обследование вскрывает истинную картину.

То же примерно соотношение, когда из дюжины (минимум!) людей по-настоящему поддается болезни только один, а прочие в схожих обстоятельствах остаются практически здоровыми, подмечено при дифтерии, полиомиелите. Быть может, оно наблюдается и при других инфекциях? А если нет, каково оно при самых разных патогенных факторах? Найти закономерности в неразберихе случайностей помогает статистический подход, которым в совершенстве владеет медицинская демография.

Даже «недугам цивилизации» — атеросклерозу, гипертонии, раку и т. д. — подвержены далеко не все при прочих равных условиях. Счастливый жребий? «Свойство незаболевания» — именно такой термин использовал не кто иной, как академик А. Сперанский, известный советский патофизиолог.

А вот аде одна грань этого феномена: не раз регистрировалось выздоровление без лечения! И при раке, и при туберкулезе, нефрозе, склерозе, гипертонической и других болезнях. Даже в безнадежных, казалось бы, случаях, когда врачи уже махнули рукой. Улыбка Фортуны? Нет, естественные защитные механизмы.