Пограничье

   — Скажи, сестренка, тебе мама рассказывала о нашем отце? Мне рассказывала.

   — О нашем?

   — Боги не так часто сходят на землю, Сонька. Черт! Я с ума схожу от твоего сладкого аромата. Ты лучше встань чуть дальше. Я себе слово дал, что тебя не трону.

   — Поль, — Сонья посмотрела на Эро, несчастно искривив губы и нахмурившись. — Павлик, пожалуйста, я ничего не понимаю…

   — Прости, счастье мое, но думаю, он должен сказать тебе об этом сам. 

История Ларса Волка

   Он родился в жаркий летний полдень, когда солнце плавилось раскаленным воском на плечи беспечных прохожих, и огласил окрестности протяжным заунывным воплем, от которого у всех коров в деревне свернулось молоко, а старая бабка Конаг, услышав этот яростный вой, поспешила на встречу к мужу в широкие луга предков.

   Он родился не так, как рождаются обычные дети-оборотни. Он заставил свою мать помучаться. Несколько дней кряду несчастная роженица была вынуждена менять обличие в попытке убежать от нестерпимой боли, но волчица страдала так же сильно, как и человеческая самка. Может, даже в чем-то больше.

   — Богиня! — рычала женщина, закидывая изрезанное морщинами боли лицо к небу. — Избавь. За что ты терзаешь меня?

   Богиня молчала, но в глубине души женщина и сама знала ответ. Не нужно было никуда идти в поисках причины гнева богини с колокольчиками. Она была здесь, внутри живота. И эта причина боролась за жизнь, ища выход из колыбели, которая вдруг стала тюрьмой.

   Первым словом Ларса стало слово «хочу».

   И вторым, и третьим тоже. Хочу пить. Хочу спать. Хочу есть. Хочу быть самым быстрым, самым сильным, самым лучшим. И женщину. Хочу самую красивую женщину в стае. Хочу быть вожаком.

   Ларсу едва исполнилось пять лет, когда он озвучил свою мечту. Пять лет. Мать, услышав о желаниях сына, сначала впала в истерику, а потом, не говоря никому ни слова, пересекла узкую полосу, отделяющую Долину от Пограничья, и скрылась в Призрачном лесу. Ну, что ж. По крайней мере, там их не искали долгое и очень долгое время. И время это понадобилось ей — для того, чтобы вырастить из щенка волка, ему — чтобы найти себя в мире завтрашнего дня, и одновременно с этим окончательно потеряться в своих фантазиях. И надо отдать должное матери: она единственному сыну активно помогала во всем.

   — Я бы хотела, чтобы ты стал охотником, — шептала она вечерами, когда мальчишка дремал, устроив голову у нее на коленях. — Дерзким, хитрым, самым лучшим под луной. У тебя самые быстрые ноги и самый острый нюх из всех, кого я знаю... Оно и понятно, ты же сын бога... Я бы хотела, чтобы ты стал охотником, а ты станешь вожаком.

   Она рассказывала о том, как сложно придется юному Ларсу, как безумен и страшен нынешний глава клана Лунных Волков. Она переплетала реальные истории с существующими легендами и все время говорила о том, как ей повезло быть матерью бога.

   Наверное, какое-то время Ларс воспринимал слова матери как данность. Почему бы и нет? Он действительно самый красивый. Он быстрее всех в Призрачном лесу. Он может выследить зайца по следу недельной давности... В конце концов, он первым почувствовал, что недалеко от их логова появилась молодая волчица.

   Ее запах сводил с ума и заставлял раз за разом возвращаться под стены Замка, чтобы посмаковать этот удивительный аромат, так похожий на его собственный. Однажды он принес его на себе домой, и мать, оскалившись, проворчала:

   — Ты чувствуешь это, сынок? Потому возвращаешься туда раз за разом? Потому что знаешь, что в ее жилах течет кровь, так похожая на твою.

   Голубые глаза волчицы, давно затуманенные безумием одиночества, заблестели, когда она окунулась в воспоминания:

   — Правду говорили, что до меня у Фенрира была рыжая сука. Понесла, не иначе... Ну, что ж. Оно и к лучшему. К лучшему. Нам нужна сильная кровь, дважды божественная и благословленная. Возьми ее, сын, она родит тебе лучших сыновей и только укрепит твои позиции, когда ты бросишь вызов вожаку.

   Ларс слушал спорадический материнский бред и только кивал задумчиво, не возражая и не споря. Нет, допускать ошибку предков он не станет. Не будет спариваться с собственной сестрой. Все это ерунда, про укрепление крови, от такой связи кровь только ослабнет, конечно.

   А потом матери не стало. Она умерла. Аромат ее крови заполнил окрестности на километры вокруг, но Ларс нашел, он вычленил тонкий, едва заметный волосок чужого следа, сладкого-сладкого, теплого, желанного. Какой бы ни была покойная волчица: безумной, больной либо слабой, никто не имел права убивать ее так жестоко. Никто не имел права убивать ее. Она была его матерью!

   Он шел по следу долго, сглатывая вязкую слюну и прогоняя горькие слезы. И он нашел его. Того, кто отнял жизнь у его матери, а потом долго рыдал, кусая губы и подвывая, глядя на прекрасное лицо кровавой Богини.

   Той ночью Ларс Волк осознал несколько вещей.

   Первое. Его мать все-таки была сумасшедшей. Остается надеяться, что ее безумие не коснулось его, Ларсовой крови.

   Второе. Волк, давший ему жизнь, причастен к смерти матери.

   Третье. Месть — это то блюдо, которое подается холодным.