Пограничье

   Светлые эльфы — самый закрытый из всех закрытых народов народ. Поэтому ничего странного и необычного не было в том, что к полукровкам они относились, мягко говоря, снисходительно. Презрительные насмешки, язвительные комментарии, унизительные намеки — вот та особенная приправа, которая придавала детству Пауля исключительно горький привкус. Он стремился во всем быть лучшим. Он не останавливался на достигнутом. Он болезненно относился к каждой своей неудаче не потому, что обладал чрезмерно раздутым самомнением, а только для того, чтобы доказать им всем…

   — Тридцать лет на носу, а я все что-то кому-то доказываю, — проворчал Пауль, выходя на полянку, где они разбили лагерь.

   Стыдно. Неприятно. Противно, в конце концов. Тем более что он прекрасно знал: доказать эльфам их неправоту невозможно по определению. Упрямые, заносчивые, самовлюбленные…

   — Когда ты говорил, что хочешь искупаться, я не думала, что в твои планы входила и постирушка, — вместо приветствия она протяжно зевнула и не забыла сладко потянуться, словно насмехаясь над его внутренними терзаниями. — Надо было предупредить, я бы тебе Оливкины пеленки отдала…

   И перевернулась на другой бок, сонно бормоча что-то о странности мужчин. До белого пламени перед глазами захотелось объяснить ей причины этих странностей и своего ночного купания, в частности. И Пауль даже сделал шаг к закрученной в одеяла фигурке, по достоинству оценив беспечно открытые тылы, но вспомнил недавний инцидент. Бледность и черноту безумия, испуганный, почти болезненный крик, и как она дрожала в его руках, когда он пытался привести ее в чувство и пробиться сквозь беспричинную истерику. А ведь он просто по-дружески положил на ее колено руку. Без каких-либо задних мыслей.

   — Не сопи там, мешаешь, — проворчала из-под одеяла, даже не оборачиваясь.

   Интересно, Сонья вообще ничего не понимает или притворяется просто? Склонности к жеманству и сводящим с ума играм Пауль за девушкой не замечал, поэтому и сейчас открыл было рот, чтобы сообщить ей о волчьих следах, обнаруженных у ручья. Открыл, постоял так с секунду, чувствуя себя совершенным идиотом, и закрыл, решив ничего не говорить.

   Какой смысл ее волновать? Неизвестно, как она отреагирует на новость о посторонних волках. А она отреагирует, это точно. Понятно же, что бы ни случилось с ней в прошлом, виноваты в этом были точно не люди.

   — Извини, я не нарочно, — бросил через плечо, забираясь в повозку. Где-то еще была предпоследняя пара брюк. Целых, чистых и, главное, сухих.

   К исходу восьмого дня пути мы добрались до Вечно Зеленых лугов, и моего спутника немного отпустило. Он вообще в последние дни был какой-то странный. Молчал подозрительно, начал зачем-то обходить стоянку по несколько раз за ночь, словно вынюхивал что-то. И это я не говорю про ночные купания. Я поначалу удивилась дико и даже перепугалась немножко, а потом благоразумно решила, что мне нет никакого дела до его привычек и заморочек.

   Сейчас же Эро заметно оживился и радовался, как ребенок тому факту, что ночевать мы будем на территории эльфов. Лично я не особо разделяла его энтузиазм, у волков как-то не сложилось с этим светлым народом. Впрочем, у волков, кажется, ни с кем не сложилось.

   — Хорошо бы до темна таможню пройти, — Эро стрелял глазами по сторонам, словно выискивал кого-то в придорожных кустах. — Получишь амулет, и все, можно выдыхать спокойно.

   Словно мне что-то мешало спокойно дышать без запирающего эльфийского кулона.

   — От Лугов до Подлеска два дня, да там еще день… Мы вообще молодцы, не думал, что так быстро доберемся.

   И снова подозрительно посмотрел на кусты. Подозрительно и, пожалуй, злобно. Да что ж такое-то?

   Я проследила за взглядом своего спутника и с радостью заметила кончик пушистого рыжего хвоста, возвышавшегося над травой.

   — Афиноген! — не думала, что так сильно обрадуюсь возвращению ангела. — Ты где пропадал?

   — А главное, зачем нашелся? — проворчал Эро хмуро и почесал кончик носа. Интересно, он всех ангелов не любит, или только тех, которые выглядят как симпатичные рыжие котики?

   Афиноген презрительно фыркнул в сторону великого сыщика и, высоко поднимая лапки в белых носочках, подбежал к повозке. Затем вскочил на козлы и, игнорируя недовольство высоких блондинов, заявил:

   — Я видел волчьи следы. Впереди.

   Медленно опустила веки. Без паники. Подумаешь, волчьи следы. Это же лес, в конце концов. В лесу живут звери. Белки, зайцы, медведи и волки, конечно.

   — Большие, — уточнил Генка и прищуренным глазом глянул на Оливку, которая в этот момент пыталась единственным зубом прогрызть дыру в рожке для кормления.

   Эро негромко выругался и переложил вожжи в левую руку.

   Не раздумывая, достала фильтры и медленно вдохнула через нос, досчитала до пяти и выдохнула. Пусть лучше головная боль. С ней я справлюсь... К ней вообще можно привыкнуть.

   Пауль только бровью дернул, заметив мое движение, но ничего не сказал.

   — И еще одни, не такие здоровенные, но тоже не маленькие, — окончательно добил Афиноген.