Пограничье

   — Понятно…

   На самом деле, ничего не было понятно, но малыш не любил признаваться в своих недостатках даже себе, что уж говорить про таинственного Никто… Мало ли, а вдруг это очередной розыгрыш Эйалгина и его своры…

   — Не розыгрыш. Это просто в тебе проснулась отцовская кровь.

   Отцовская кровь… Шмыгнул носом и зло потер кулаками глаза. Он знал, что рано или поздно это случится, знал, что с его везением кровь матери останется только сонным намеком на эльфа. Но теперь-то станет все только хуже. Теперь его точно со свету сживут.

   Ясное небо затянуло тучами, и на бледное лицо упала первая капля дождя.

   — И что это за место? — спросил, уже вовсю всхлипывая и даже не пытаясь замаскировать слезы под следы от дождя.

   — Именно то, о чем ты просил. Дверь домой. Убежище…

   Разбудил меня возмущенный крик.

   — Нет, ты издеваешься!

   Голова гудела, глаза болели, руки плетьми лежали вдоль тела. В такие дни, как этот, меня обычно посещали мысли, что лучше уж вовсе не просыпаться. К чему, если все равно никаких перемен в лучшую сторону: дождь шлепает по еловым лапам, а Павлика по-прежнему нет.

   — Как это называется?

   Повернула голову на голос беснующегося Афиногена, размышляя о причине его гнева. Уж его-то штаны Зойка точно не могла сжевать.

   Ангел-хранитель сидел на земле, подняв заднюю лапку вверх, и с несчастным видом смотрел себе под хвост.

   — Проблемы? — голос со сна хрипел и булькал.

   Я прокашлялась и повторила:

   — Какие-то проблемы?

   — У тебя совесть есть? — вместо ответа спросил Афиноген и посмотрел на меня с укоризной. — Жирный рыжий кот с крылышками? Ладно, я переживу. Я даже готов есть сырую рыбу и запивать ее прокисшим молоком! И ты себе не представляешь, до какой степени я ненавижу и первое, и второе… Я готов на многое для пользы дела… Но это…

   Хранитель обреченно мотнул головой и театрально, жестом, полным трагизма, указал передней лапкой себе под хвост.

   — За что?

   Я только плечами пожала.

   — Не знаю…

   Афиноген фыркнул и отвернулся, а я, глядя на подрагивающие на пушистой спине крылышки, решила: привести себя в порядок, подоить Зойку, накормить малышку — и убираться отсюда. Плевать я хотела на Пауля Эро. Пусть только попробует показаться мне на глаза.

   В отдалении проворчал что-то ругательное гром, и серое утро помрачнело на несколько тонов. Вы серьезно? Это что, гроза?

   — Гру-бу-бу! — ответил мне гром, а небо прорвалось тонной воды. Проклятье, этот дождь никогда не закончится!

   Оливка испуганно заплакала, разбуженная стихией, Зойка прижалась ко мне теплым боком, а Афиноген посмотрел с ненавистью, проворчав:

   — Замечательно… Теперь еще и это…

   Словно я виновата в том, что дождь пошел.

   О том, что Павлик вернулся, мне не подсказал шорох его шагов или привычный мятный запах. Предатель и обманщик опять сумел подкрасться незаметно и негромко произнести за моей спиной:

   — Я знал, что ты разозлишься, но не думал, что дело дойдет до грозы… Обиделась?

   — На обиженных воду возят, — ответила я, не оборачиваясь.

   Из глаз снова потекло горячее и соленое. И совсем-совсем не хотелось, чтобы Эро видел мои слезы.

   — Обиделась… — он тяжело вздохнул и дотронулся до моего плеча. — На меня или на Никто?

   Достали меня своими дурацкими вопросами.

   — Павлик, сходи помойся!

   — Меня по службе задержали, правда. Я… в смысле, помойся?

   — В смысле, иди в баню! И мне совершенно все равно, где ты пропадал.

   Афиноген фыркнул и проворчал тихонечко:

   — Ей все равно, а мне отдувайся, где справедливость?

   Окружающий мир неожиданно утонул в ослепительном свете молнии, а потом прямо над моей головой громом взорвалось возмущение неба.

   — Милая, прости, пожалуйста! — Эро прижал к своей груди мое зареванное лицо и зашептал, сливаясь словами с шумом дождя:

   — Прости! Я виноват, но просто никакой возможности не было… и я не знал, что это место будет так тебя чувствовать, я думал оно только на мои эмоции реагирует… Ну, не плачь… Черт! Ты же ведь не думала, что я не вернусь?

   Заглянул мне в глаза, приподняв голову за подбородок, и я смущенно отвела взгляд. Так стыдно признаваться в своей глупости:

   — Нет… На самом деле, мне просто обидно стало… Ну, что я настолько мало значу, что про меня можно просто забыть.

   Павлик тихонько рассмеялся и щелкнул меня по носу со словами:

   — Все с тобой ясно, бестолковка…

   А потом добавил:

   — Давай, что ли от дождя избавляться, а то твоя Зойка от сырости скоро плесенью покроется.

   — Мэ-э!

   От дождя мы избавились действительно очень быстро.

   — Ну, улыбнись, Сонь... — произнес Пауль, медленно заражая меня своим весельем. — Хочешь, расскажу, как мне посчастливилось увидеть голый волчий зад?

   Сквозь темные тучи пробился хилый лучик солнца и заставил меня сощуриться.

   — Не пугай меня... — пробормотала и губу закусила, что бы не рассмеяться вслух, потому что мой спутник корчил забавные рожицы в то время, как Зойка голодными глазами смотрела на его незащищенные тылы.

   — Я? — округлил глаза в искреннем изумлении. — Даже не думал.

   Совершенно не осенний ветерок теплым дыханием разогнал тучи.

   — А о чем же ты думал?