Пограничье

   Погода стремительно улучшалась. Из поздней осени мы шагнули в жаркий травеньский полдень. Запели сверчки, деловито зажужжали шмели, недовольно пискнула Оливка... Я даже дернуться на ее писк не успела, как до меня донеслось Генкино:

   — Маленькое чудовище... Разговаривайте-разговаривайте! Я присмотрю...

   — О разном... — Пауль неожиданно отпустил меня и шагнул в сторону. — Я... О чем мы?

   — О голом заде, — честно напомнила я и с удивлением заметила, как правая щека Павлика окрасилась в малиновый цвет.

   — А... Да. Это мы с шонагом Гринольвом немножко повздорили...

   В одно мгновение произошло сразу несколько вещей: умолкли птицы и пчелы, потухло солнце и черное небо сыпануло в нас ледяной снежной крупой.

   Пауль нахмурился и покачал головой.

   — Нас ждет очень серьезный разговор, моя милая. Это я тебе обещаю.

   Не знаю, как мне удалось сохранить здравый рассудок, пока Пауль уверял меня в том, что бояться нечего. Не понимаю, почему я не удрала, когда мы возвращались на эльфийский пограничный пункт. Странно, что я не умерла в тот момент, когда столкнулась в зале ожидания с НИМ.

   Он излучал сытое довольство и силу, словно случилось что-то действительно хорошее. И мне от этого его взгляда было не по себе.

   — Шона Сонья! Какая… приятная встреча! — Гринольв шагнул мне навстречу, и я почувствовала, как мое сердце сковала тонкая корочка льда.

   — Не останавливайся, — шепнул моему затылку Павлик и, подхватив меня под локоть, проводил до второго выхода из комнаты.

   Вожак клана Лунных Волков проводил нашу процессию удивленным взглядом и криво усмехнулся. Что ж, я бы, наверное, тоже повеселилась, в другой день. А сейчас я радовалась тому, что Эро несет Оливку, потому что дрожащие и неуверенные руки — это не то, что нужно маленькому ребенку.

   — Что он здесь делает? — прохрипела я, когда за нами закрылась дверь. — Когда ты говорил, что повздорил… я не думала… мне казалось… Он пришел за мной.

   Это даже не было вопросом. Я вдруг поняла совершенно четко. Все эти годы Гринольв не трогал меня, потому что я все время была под чьей-то защитой: темная королева, ректор Ясневский, наконец, Пограничье и Призрачный замок. А теперь я оказалась одна в центре враждебного мира. И мой главный враг теперь знал, где меня искать.

   — Не говори глупостей, — Павлик мягко подтолкнул меня к выходу на улицу. — Он ожидает визу, у него какие-то дела в Зачарованном лесу. Соня, не будь ребенком! Ты сильная, ты Страж и ты не одна. Тебе совершенно нечего бояться… Идем, там уже нашу повозку должны были приготовить.

   Слова сыщика меня не успокоили ни на секунду. Возможно, он бы понял меня, если бы я могла рассказать. Но говорить об ЭТОМ я не могла ни с кем и никогда, и уж тем более не с Паулем Эро.

   Я устроилась в повозке рядом с Оливкой, какое-то время мы с ней баловались, и я старалась не замечать настороженных взглядов со стороны своих спутников. Не знаю, сговорились они или нет, но ни Павлик, ни Афиноген не лезли ко мне с разговорами. У меня же у самой было много вопросов: откуда сыщик знает о том, что я полноценная волчица, и почему ему подчиняется эльфийский запирающий амулет, и что это было за убежище такое, и отчего мне кажется, что он все время чего-то не договаривает.

   Вопросов было действительно много, а вот чего не было, так это моральных сил, чтобы их задавать. Поэтому, когда Оливка начала широко зевать и тереть ручками глаза, я не стала устраивать ее в корзинке, я уложила девочку на стопку одеял, лежащих на полу повозки, устроилась рядом и накрыла нас обеих зимним плащом.

   Кажется, я провалилась в сон даже раньше, чем моя подопечная. И сон этот был странным.

   Мне снилась дорожная песня скрипящих колес, умиротворяющая и расслабляющая. Высокий темноволосый мужчина отбросил в сторону плащ, под которым я немилосердно мерзла, и немедленно укрыл меня невесомым, но очень теплым пледом.

   — Наказание мое, — прошептал голосом Афиногена.

   Красивый. Смуглый. Синеглазый.

   — Спи... Не бойся ничего, я сторожу твой сон. Не подведу больше, обещаю. В этот раз все должно получиться. Спи.

   Я и сплю. Мне тепло и спокойно. Хорошо. А было бы еще лучше, если бы где-то над головой не спорили о странном на два голоса один ангел и один человек. Нет, я не прислушивалась, меня сладко качало на дорожной волне сна, но разговор... напрягал.

   — Лучше не суйся!.. — Пауль сжал руки в кулаки и упрямо наклонил голову.

   — Да если б ты меня послушал... — фырчал Афиноген, растопырив усы.

   — Не хватало мне еще у кастратов совета спрашивать!

   — Я не кастрат!!! — рыжая спина выгнулась в красивую дугу, хвост трубой, а уши к аккуратной голове прижаты. Ну, хищник просто! Хоть и смешной.

   — Не ори.

   — Если ты кому-нибудь, хоть одной живой душе... Она просто злилась... Ты же понимаешь, что все из-за тебя!?

   Эро виновато вздохнул и потер лицо руками, после чего упрямо заявил:

   — Не факт!