Пограничье

   Павлик грустно улыбнулся. Да, в романах все выглядело несколько иначе... Девицы, как правило, отказывались уходить и оставлять отважных героев на верную смерть... Нет, на погибель. Да, это слово к данной ситуации больше подходило...

   И вдруг появился план. Хороший такой план, во время приведения в жизнь которого, возможно, даже не будет сломано ни одно ребро.

   — Сударь, вы негодяй! — крикнул Павлик самым противным голосом, на который только был способен, и ткнул пальцем в ближайшего разбойника. — Негодяй и подлец! Я вызываю вас на дуэль!

   И ловким движением достал из-под плаща короткий нож для фруктов. Девица за спиной икнула от удивления. Разбойники замерли, широко распахнув глаза, а крыса, видимо, захихикала в подполье, предвкушая быструю и скорую расправу, которой не суждено было случиться, потому что откуда-то сверху раздался спокойный уверенный голос:

   — Господа картежники, казино закрывается! Попрошу покинуть заведение.

   Павлик посмотрел в сторону говорившего и увидел на галерее второго этажа высокого, немолодого уже мужчину, за спиной которого маячила объемная фигура трактирщицы. Мужчина привычным движением убрал с глаз длинную черную челку и нетерпеливо постучал длинными пальцами по перилам.

   Ни фигура его, ни голос, ни выражение глаз — ничто не указывало на его возможную опасность. Но у разбойников, вероятно, чувство самосохранения было развито лучше, чем у Павлика, поэтому они, не говоря ни слова, развернулись и быстрым шагом покинули поле несостоявшейся битвы.

   — Напрасно вы... — проворчал почти герой. — Я бы и сам... У меня был план.

   — И в чем он заключался? — мужчина легко и быстро спустился на первый этаж и остановился перед будущим путешественником, скрестив на груди руки. — Ты надеялся сбежать, пока они будут умирать от смеха?

   Павлик почувствовал, что краснеет. Потому что неизвестный почти угадал.

   — Я...

   — Юноша, такие приемы действуют только в любимых молодежью приключенческих романах, — перебил мужчина. — Как и переодевание в мужское платье, не так ли, Семенова? Вылезай, я тебя узнал.

   — Вельзевул Аззариэлевич, — проблеяла Семенова, высунув из-за плеча Павлика покрасневший нос, — я же не думала...

   — И в этом твоя беда, — вздохнул таинственный Вельзевул Аззариэлевич и вдруг велел:

   — Так, все. Хватит разговоров. Наверх оба. В мою комнату. Путешественники...

   И, кажется, еще пробормотал что-то про ногу чьей-то матери.

   Семенова сладко сопела на единственной кровати номера, которую Вельзевул Аззариэлевич деликатно отгородил перекошенной и порванной в нескольких местах ширмой. Только люди с чистой совестью могут так спать. Ну, и те, у кого этой совести не было вовсе. Новая знакомица великого путешественника относилась ко вторым.

   Судя по тому, что уловил Павлик из разговора, а он изо всех сил старался не подслушивать, хотя получалось не очень, Семенова удрала с практики на свидание с молодым человеком. И она была искренне удивлена, немного возмущена и до глубины души шокирована тем фактом, что по ее горячим следам бросился сам ректор — ректор! Выражение лица ректора весьма однозначно говорило о том, что он и знать не знал о побеге, а оказался в «Пьяном джокере» совершенно случайно, по делам, и близко не связанным с нерадивой студенткой, но разубеждать Семенову в ее вере в вездесущность начальства благоразумно не стал. Отчитал, как следует, и отправил спать за ширму, пригрозив отработками и переэкзаменовкой, а сам устроился в кресле, вытянув длинные ноги.

   Павлика, сидящего на неудобной скамеечке у камина, он игнорировал. Ну, или Павлику так казалось, потому что после рассуждений на тему гениальности его, Павликовского плана, мужчина не сказал парню больше ни слова.

   Семенова сладко сопела из-за ширмы. Тепло от огня разливалось по венам, сытый желудок урчал, а веки, кажется, стали весить тонну.

   — Из дома сбежал? — спросил Вельзевул Аззариэлевич громким шепотом.

   Павлик вздрогнул от неожиданности и сначала насупился, намереваясь ответить, что это только его, Павлика, и касается, но потом все-таки мрачно признался:

   — Сбежал.

   — Как звать?

   Гордо расправил плечи, откинул голову и, четко выговаривая каждый звук своего имени, произнес:

   — Павликан Ирокезович Жмуль.

   — Очень приятно. Вельзевул Аззариэлевич Ясневский, — представился мужчина и окинул Павлика другим, более задумчивым взглядом, пробормотав еле слышно:

   — Однако…

   Парень вскочил на ноги еще до того, как слово было произнесено до конца, но ничего не успел сказать, так как был осажен решительным:

   — Не кипятись. Семенову разбудишь. А она, между прочим, первая сплетница в Школе, если про мою Ирэну не вспоминать.

   — Тогда и вы тоже, — зашептал Павлик, судорожно пытаясь подобрать слова.

   — И я тоже, — покладисто согласился мужчина. — Ты только объясни, совсем сбежал или планируешь вернуться?

   Правая щека загорелась предательским огнем, а Вельзевул Аззариэлевич понимающе хмыкнул:

   — Господин Ясневский…

   — Мне больше по душе обращение пан. Ну, или директор, если тебе не сложно, — мягко перебил мужчина и довольно потер руки.