Пограничная река

— Один оставляем здесь, на остальные берём полсотни бойцов и поднимаемся по Наре. В пути уничтожаем все поселения, до самого города. Там деревень десятка два или три, не меньше: по одиночке с ними справиться элементарно, я одну вместе с Эроном и Монгу без особых трудностей разгромил. В конце пути забиваем трюмы солью и уходим. Думаю, после такого карательного рейда ваксы даже правнукам закажут посматривать в нашу сторону.

— План хороший, но ресурсоёмкий, — вздохнул Добрыня. — Корабли ещё куда ни шло, не жалко, но полсотни бойцов… Сейчас у нас каждый человек на счету: вспашка много сил отнимает, да и строительство затянется надолго. После твоих нынешних рассказов решил стены делать из камня, или булыжниками обкладывать, чтобы не сожгли.

— Правильно! Я сам хотел это предложить, но ты без меня догадался. А с людьми проблему можно решить. Всё равно сразу выйти не сможем. Надо корабли подготовить, подлатать после зимовки, а там и вспашка завершится.

— А чего их латать? И так плавают.

— Дерьмо плавает, корабли ходят. Небось, воду из трюмов вычерпывать не успеваете?

— Сочится маленько, — признал Добрыня.

— Вот и не спорь! Для дальнего похода всё должно быть идеально. Так что пока их до ума доведут, вспашка должна закончиться.

— До конца ещё далеко.

— Ты до осени пахать собираешься?

— Нет, но недельки две ещё поработаем, не меньше. Поля приходится от кустов расчищать, камни собирать… Да что тут говорить, сам знаешь: целина полная.

— Две недели терпимо: корабли спешки не любят.

Добрыня, поднявшись, указал на тарелку с остывшей ухой:

— Совсем я тебя заговорил! Поешь или вылей да крикни поварам свежую приготовить, мы сейчас рыбу не экономим. И это… жить вам негде, так что расселяйтесь прямо здесь, я Руслана потесню.

— Да ладно, я шалаш до вечера соберу.

— Не ладно! Тебе можно и в шалаше, а вот Аньке никак нельзя. Загонял её так, что одни глаза остались.

— Ничего, с милым я и в шалаше проживу, — радостно отозвалась девушка, довольная, что о ней вспомнили.

— Сказал: живите здесь, значит, живите! — пряча улыбку, сурово произнёс Добрыня. — Вещи ваши вон, в углу, как чувствовал, что вернётесь. А своих у меня всего ничего, вечерком заскочу, соберу их. Заодно и конкретно переговорим, как жить дальше.

Вождь поднялся, вышел. За ним ещё не захлопнулась дверь, как Аня, собственническим взглядом обведя помещение, поморщилась:

— На острове у нас дом как дом был, а это чуть ли не шалаш.

— Ничего, не всё сразу. Будет у нас и здесь дом.

— Я понимаю. Но надоело: каждый год одно и то же — всё заново начинаем.

— Зато вещей побольше стало: Добрыня всё перетащил. Я тогда с собой немного взял, больше всего чайник жалко.

— Так чайник пропал? — огорчённо уточнила Аня.

— Да. Но ничего, как-нибудь без него перебьёмся.

— Хорошо бы, если б тебя опять вниз послали. В южные страны. Можно будет разной посуды набрать, и одежды побольше.

— Да сколько можно? Я в том году тебе целую гору навёз!

— Одно тряпьё, почти ничего хорошего, — безапелляционно заявила девушка.

— Не знаю, не знаю! А радовалась несколько дней!

— Это я к тебе подлизывалась.

— Двуличная неблагодарная особа!

— Грубый похотливый самец!

— Меркантильная нимфоманка!

— Тупой мужлан!

Олег, подыскивая новый эпитет, посмотрел на жену, но, узрев весёлых бесенят в её глазах, не выдержал, улыбнулся. В следующий миг супруги дружно рассмеялись: трудный путь закончился, они были дома.

ГЛАВА 14

Флот бывших островитян состоял из трёх судов. Особой логики в их наименовании люди не придерживались: если первые два нарекли «Арго» и «Варяг», вспомнив названия земных легендарных кораблей, то приземистая галера, захваченная по осени у хайтов, получила незатейливое прозвище «Утюг», что само собой говорило о её ходовых качествах. Сейчас лишь он совершал редкие рейсы между берегом и островом, где постепенно разбирали старый посёлок.

«Арго» зимовку перенёс хорошо — на удивление ладный и крепкий кораблик, а вот «Варягу» пришлось переконопатить все щели. Как и меньший собрат, он был двойного назначения: приличный трюм позволял принимать на борт немалый груз, а плавные обводы удлинённого корпуса и восемь пар вёсел помогали эффективно использовать его в бою. Высокие корма и нос с широкими площадками прямо напрашивались для установки метательных машин или расположения отрядов лучников. Ещё в прошлом году, забирая брошенное судно с порогов, Олег понимал, что оно достойно примет звание флагмана флотилии.

Добрыня зажал хороших специалистов; хотя и выделил Олегу двадцать человек, но из них только пятеро мужчин, да и те не слишком мастеровитые. От подростков и женщин толку немного, разве что корпуса конопатить и паруса сшивать. Хорошо, что хоть кузнецы не подвели — быстро выполнили большинство заказов, да и большинство запрошенных материалов корабельщикам выделяли без возражений, если не считать продолжительных диспутов с Борисом Моисеевичем, главным завхозом посёлка. Указы Добрыни для него вовсе не были бесспорны — малейшее посягательство на свои кладовые он считал личным оскорблением и готов был часами спорить за каждый гвоздь.