Пограничник

Когда беззвучно плачущую, но живую девочку повезли, чтобы профессионально извлечь несчастный заячий нос, Влад с Ксюшей остались одни в коридоре. Он почувствовал, как слабость нахлынула на него, а ноги стали ватными и непослушными. Девушка, словно угадав его мысли, подсказала:

— Пойдем, посидим на диване, — и только когда они устроились рядышком, спросила. — Так что, получается, ты все это видел во сне?

— Нет, не совсем так. У меня сегодня утром очень четко зафиксировалось в памяти видение Сережи, а потом я как бы смотрел на игрушки и пальму глазами Ирочки, но все обрывалось на моменте, когда она взяла в руки оторвавшийся нос зайца. Несчастная девочка приняла его за конфету. И только уже тут, в больнице я почувствовал надвигающуюся опасность.

— Странно как. Ведь здесь все игрушки проверены на безопасность. Но я, что-то не о том… Ты что, экстрасенсом стал? — немного недоверчиво прокомментировала его откровения Ксюша. — Тогда что ты сейчас чувствуешь?

— Как ни странно — ничего плохого. Даже наоборот, как будто эта асфиксия подействует положительно на здоровье девочки. Чем она, кстати, страдала?

— Знаешь, у нее довольно странный случай. Какое-то непонятное нарушение связи коры и моторных функций. То есть она все понимает, но руки и язык плохо ее слушаются. И все-таки, не увиливай: ты говорил, что это у тебя не первый сон?

— Второй, — грустно кивнул Влад и поведал о первом таком случае, признавшись, что эти фокусы не для его психики. — Спасибо тебе, что показала свою работу. Теперь я понимаю, что это за труд. Сейчас понятно, зачем меня привел сюда сон, но я не в силах больше видеть страдания детей.

— Я тоже иногда думаю: если бы был на свете тот Бог, которого малюют в церкви, разве позволил бы он все это? — задумчиво произнесла Ксюша. — Зачем эти невинные души пришли в мир? Что хорошего они видят от жизни?

— Может, для того чтобы выращивать таких сердобольных, как ты? — неуклюже пошутил Влад.

— Не издевайся! А то опять поссоримся, — расстроенно воскликнула девушка.

— Для того чтобы поссориться нужно сначала помириться, а я пока не уверен, способны ли мы на это…

— Я чувствую, что с тобой что-то происходит, — после некоторого молчания заметила девушка — Ты всегда был загадкой для меня, чудовищным образом сочетая доброту и внимательность с полным равнодушием. Но сейчас твое равнодушие как будто дало трещину, и появилась надежда, что из тебя выйдет-таки что-то путное.

— Ксюша, я хочу сказать тебе очень важную вещь, — совсем тихо произнес Влад, наконец решившись прояснить отношения. — Почти три года разлуки показали, что я по-прежнему люблю только тебя. Это очень странное чувство, с которым я пытался бороться, но безрезультатно. Однако я хочу быть с тобою предельно честен, так как иначе я не представляю себе никаких отношений с тобой. В общем, я имел связь со многими женщинами, — Влад с горечью заметил, как сощурились Ксюшины прекрасные глаза, чтобы скрыть боль, возникшую после такого признания, но докончил мысль. — Теперь ты знаешь, и тебе решать, захочешь ли ты когда-нибудь иметь со мной дело.

— Так ты и с этой, Милой… — неподвижно смотря в прямо в стену, спросила девушка.

— Да, — тяжело признался Влад. — Но ты не понимаешь! Со всеми ними я словно пытался забыть тебя эти три года. Они проходили, словно песок сквозь пальцы, и никого я не подпускал к своему сердцу близко.

— Я понимаю этих несчастных — ты же играл с ними, как дьявол-искуситель. В тебе есть что-то, делающее тебя просто неотразимо обаятельным. Как ты можешь оставаться при этом столь холодным внутри? Хотя не стоит повторяться — мы так и не смогли с тобой сойтись тогда, так что, наверно, не сможем и сейчас.

— Я прошу тебя, не спеши с выводами. Давай пока просто поддерживать связь. Ты решишь, стоит ли тебе сближаться с таким затасканным типом, а я еще раз попытаюсь вернуть к себе былое равнодушие. Я все еще питаю слабую надежду, что смогу восстановить свою прежнюю жизнь, но опасаюсь, что процесс разрушения внутри меня необратим. У меня только одна просьба — видеть или слышать тебя хоть раз в неделю. Я не помню уже, сколько раз хотел тебе позвонить после того, как ты ушла из больницы, но все не мог придумать слов оправдания — ведь мне и нет никакого оправдания.

Девушка молча продолжала смотреть в стену. Только по ее щеке катилась непослушная слеза.

— Договорились? — спросил Влад, осторожно коснувшись ее руки.

— Да, — сухо ответила Ксюша и добавила. — Пойдем, я тебя провожу, мне к детям пора.

Они, храня молчание, прошли к выходу. Только оказавшись в проходной, Влад улыбнулся и повторил:

— Ксюш, и помни одеваться в домашнее — им всем нужен дом и мама. Замени ее хоть немного.

— Что я и делаю! — грустно улыбнулась девушка. — Но насчет халатов ты прав, я даже не думала. Только с заведующей придется поговорить…

* * *