Пограничник

У остальных баронов не произошло ничего. Разве Сигурда надо отметить. Подходил к лагерю четыре раза, вплотную, без какой-либо угрозы оттуда, расстрелял по два тула стрел, но наёмников на вылазку не спровоцировал. Теперь ломаю голову, где стрел взять — из Пуэбло пару возов высылал, но почти всё за эти дни уже расстреляли. А старые собирать… Угу, в тумане или на территории лагеря противника? Впрочем, ещё по паре тулов есть, на завтра хватит, а там всё равно кампанию на этот год закончим.

В себя пришёл вечером. В своей палатке. Рядом сидела Ингрид, держала за руку. Говорит, переживала не сильно, это всего лишь очередное переутомление, но напомнила, что в прошлый раз серия таких же переутомлений привела к тому, что я чуть не помер. Меня у Каменной Переправы антибиотиком пичкали, чтоб выходить, а это самый ценный ресурс, что есть сейчас в мире. Поила меня молоком с мёдом, говорит, у руководителя проекта виа нашли. Разумеется, я попил молока и спать — ни о каких подвигах с баронессой не было речи.

Наутро туман не развеялся, хотя и стал реже. Доминик послал к воротам сторожить новые сотни, в смысле из новых баронов, причём по сотне на ворота. Видно чувствовал, что горожане носа больше не высунут. Почти угадал, в одном месте попытались, Сигурд с братвой наваляли им, и сразу свалили, даже не стали до ворот гнать. И поступили мудро (либо это чуйка сработала, Сигурд у нас самый крутой и самый опытный), ибо в этот раз со стен заговорили камнемёты, а то место, где они дрались с горожанами, накрыл ливень стрел. Кое-кого даже задело.

Я же весь день валялся в палатке, изредка выходя к костру поесть шашлыка — мы добивали городские стада, чтобы нечего было возвращать, ибо гнать во внутренние области — значит воровать, ниже моего достоинства. Байки не травил, восстанавливался, налегал на молоко с мёдом.

У нас были раненые за эти два дня. И убитые. Кто-то умирал из раненых, но, слава богу, не от заражения крови — всем тяжёлым давали «ведьмин порошок», который творил чудо выздоровления. Эти дни все воины, что были под моей рукой, прониклись сказочным уважением к нашей Анабель, а бароны попросили у меня по десять коробочек — для себя. При них написал Астрид пергамент, где распорядился выделить, отправить в их замки через фельдъегерскую службу. А ещё мы давали зелье раненым горожанам. Но двое всё равно умерли. Ну, тут все под богом, а мы на войне.

А вот следующим утром туман началрассеиваться окончательно, и исчез к полудню. Но война застопорилась — у лагеря объявились активисты из города под белым флагом. Нет, никого из городской верхушки, но был тот чел, который осаждал Лютого в прошлое посещение меня магистратом бурга. Подробно пересказывать суть переговоров не буду, суть в двух словах — сеньоры продолжали стоять на том, что я должен уйти, без аннексий и контрибуций, и они, так и быть, мне прощают разорения, причинённые им моей атакой.

— А иначе что, сеньоры? Что вы сделаете? — открыто насмехался я, сидя у костра и жуя «шлик» прямо с меча. Ага, позёр, впечатление произвести — брутальный я вьюнош.

Они переминались с ноги на ногу. Подразумевалось, что я должен бояться наёмников, их же теперь в сумме много, но я как-то не особо их боялся, особенно после боёв в тумане. А пугать ежа голым мысом, да в присутствии нескольких сотен крепких парней, которые поднимут тебя насмех… Это провал переговорного процесса.

— Сеньоры, я согласен на обмен пленными, — решил я из их посещения хоть какую-то пользу поиметь.

— Условия? — А это тот тип, буду называть его «скользкий». Ибо глазки злые, бегают. Но при этом умные — знают, куда бегают и что делать, чтобы было всё хорошо. Лично ему, естественно, хорошо. Но чувака уважали. И Лютый его слушался, и приехавшие с ним трое «клерков» перечить не смели, хотя сеньоры тоже немаленького в иерархии города ранге.

— Без условий, — покачал я головой. — Всех на всех.

— В чём подвох? — насупившись, спросил один из «клерков».

— Ни в чём. Мои парни — орлы! — повысил я голос. — Да, их всего восемь у вас. Но каждый из них — ого-го! — я повысил голос, показывая степень восхищения. — Меняю их аж на девятнадцать ваших дохликов. Двое умерли, тела не отдадим — вон там похоронили. Лето, жарко, не дело это — покойников на воздухе держать. Но остальные зато жить точно будут! Мы им лекарство нашей лекарки дали. «Ведьмин порошок». Может, слышали?

Про лекарство они не впечатлились, видимо осада началась до активного его использования, разведка донести не успела.

— Если не верите в его чудодейственность — дам десяток коробочек в город — просто в знак уважения, — расплылся я в улыбке. — Жест доброй воли. Война кончится — нам дальше бок о бок жить. Потому и сейчас не зверствую, всех меняю на всех, а обмен не в вашу пользу.

— Мы согласны, — поторопился принять правильное решение «скользкий», пока я не передумал. — Ваши люди… Немного избиты, — оговорился он, впрочем, не пряча глаза в землю. — Но все живы.