Пограничник

— Не сейчас, — осадил я. — Не ранее, чем оснастим вначале легион и лимитанеев, а затем и ополчению продавать будем. Этим — продавать, но по себестоимости — на своих нельзя наживаться. Деньги будем делать на чём угодно, кроме оружия… Кроме того оружия, что самим пригодится, — поправился я, ибо арбалетами решил всё же поторговать. Да блин банально для того, чтобы за счёт продаж отбить стоимость тех, что пойдут в войска! Ну нет у меня денег, чтобы такое количество машин за свой счёт своим солдатам сделать. Просто нету. И если с пиками вопрос жёсткий, закупать без вариантов, своих лесов нет, то продукция хайтека, стоящая состояние, может сильно финансовое бремя на армию облегчить. А потому как вернусь из похода, лично повезу арбалеты в Альмерию — на показ владетелям нашего королевства. Буду заключать контракты только с юрлицами — то есть графами и герцогами, ну или баронами — для их гвардий, или с городами — для городских полков. Только серьёзные инвестиции, никаких частников и торговли на ярмарках! А затем пусть Рохелео поднимает бабки на обслуживании — но это уже бонусом пойдёт.

— Согласна, — неожиданно не стала спорить Астрид. Впрочем, она у меня хозяйственная. А вот Ансельмо бы спорил — он тот ещё «бизнесмен».

— Так что, граф, вся твоя теория, все твои откровения, работают, — заявил Дорофей, снова засияв, как новогодняя ёлка. — Я не верил, и парни тоже посмеивались. И когда строили печи, думали, да, железо, конечно, улучшим. Но так, чтобы вот такое производство… — окинул он рукой площадку.

Я осмотрел промзону ещё раз — с высоты горна это интереснее. Ограда хорошая, охрана посменно меняется с десятками из замка. Тын явно уже переносили — вон следы от прошлой стены, хотя в Апреле даже этой тут не было. Быстро у них дела делаются. На самой промплощадке три больших здания и несколько попроще. Большие это административное (сам Дорофей тут уже не живёт, по его словам, ему новый дом недалеко срубили), рядом пыхтят две мастерские-кузни, одна из которых соединена со старым колесом, которое было у кузнеца изначально. Из обеих слышался стук молотков, в одной из них сталь из ковша льют по каменным формам. Рядом сарай для угля, сарай для дров — их тут требуется просто невероятное количество, Прокопий под Феррейросом плакался, но только тут я понял масштаб, СКОЛЬКО сюда идёт высококачественного хвойного угля. При таком выходе железа и его качестве всё окупится, но вначале уголь надо где-то взять. Есть ещё дробилка для руды, но не здесь. Вынесена за пределы промплощадки — колёс не хватает, и руду для Дорофеевки ломают большим молотом на одной из колёсных мастерских Тихона, а здесь просто складируют. Вспомогательные постройки — вон ангар для телег, конюшня с сеновалом — вынесены в самый край, подальше от всего горячего. Склад с крицами и чугунными чушками, с дроблёной рудой — типа склад сырья. И, наконец, склад готовой продукции — даже на вид красивые, лощёные листы и стальные чушки, разве что не блестят. Всё это сотках на ста земли вдоль реки, у которой возвышаются пять башен-печей высотой по нарастающей. Две работающих, две чуть поменьше холодных, но ещё не разломанных, и одна, самая маленькая — лишь остов. Леса сняли, краны убрали, но кирпич (или это камень?) пока не порушили.

— Дорофей, не надо себя принижать. Это всё, — тоже окинул я рукой это хозяйство, — твоя заслуга. Нет у меня никаких теорий. Всё, что знаю, это то, что железо в две стадии делают, и всё. Остальное ты сам додумал. Своим умом. И сам опробовал.

Мастер скривился, как от зубной боли.

— Граф, не надо скромничать. И это… — Он как бы опасливо обернулся, но чужих вокруг нас не было, даже поковырявшие в горне рабочие отошли. — Твоё сиятельство, ты не переживай, тут свои все, не сдадим.

— А можно подробности? — загорелись глаза паршивки Анабель. Дорофей расплылся в улыбке.

— А чего обсказывать, у меня ж записано всё. На свитках. Мы по памяти записали, потом каждый себе переписал. Но ты, сиятельство, не ругайси, только доверенные люди знают! — Он заговорщицки подмигнул. — Для других сие — тайна великая. Незачем нам секреты раскрывать, чтоб другие ими воспользовались. Только пятеро кроме меня знают. — Он назвал имена мастеров, среди которых было имя Тихона. — Даже мастеру Соломону без твоего одобрения не говорим! Чужой он… Пока.

— Покажи! — Это меня на чуть-чуть опередила Анабель. — Покажи свитки!

— Да-да, что за свитки? — Переглянулся я с бельгийкой. Снова повернулся к мастеру. — Дорофей, не смешно. Я ничего такого не говорил, что на свитки можно записать.

— Как так не говорил? — смеялся глазами мастер. — Сиятельство, как сейчас помню. «Всё в мире состоит из мельчайших кусочков, называемых атомами. О том ещё греки в старину знали». Я даже имена запомнил. Как там… Анаксимандр… Анаксимен… Фалес из Милета… И этот, как его… Демокрит! Во! Вон сколько учёных про это баяли.

Кажется, я застонал, а Анабель противненько захихикала. Дорофей же продолжал цитировать, видимо, некого знакомого мне пьяного попаданца, причём данная цитата относилась отнюдь не ко творчеству Демокрита: