Пограничник (СИ)

— Они не знают, — покачал головой Тит. — Просто знают, что сейчас их не тронут — нам не до них. А после тоже не тронут — их прикроет кто-то могущественный. Тебя, граф, был приказ не злить, вроде как король за тебя хочет сестру выдать, и их задача только деблокировать город. Продемонстрировать там свой флаг, дескать, увидев его, мы сами запросим мира на любых условиях. И городским везут послание не ерепениться, и тебя не обдирать, и даже что-то там заплатить, как неустойку. Подробности знает только командир, они — только слухи

— А чего ж моих людей на границе грохнули, раз шли с мирными намерениями?

Молчание. Не потому, что Тит не знал. Ответ прост и напрашивается, просто он нам неприятен. Потому, блин, что они — хозяева жизни. Подумаешь, нескольких дохликов мочканули! Дело житейское. Жизнь человека ничего не стоит. Что значит кровь шестерых шестёрок (простите за тавтологию) в играх, где ставку делают короли? И я, как крутой владетель, тоже должен понимать, что это не люди, а мусор. Инструменты. Таких инструментов валом, и должен быть не в претензии.

— Ну так что, граф, какое решение? — а это спросил Сигурд, ехавший рядом с нами с другой от меня стороны, но не принимавший участие в обсуждении планов. Он тоже… Тактик, а не стратег.

— Справишься один? — кивнул я вдаль, на линию горизонта.

— А то! — фыркнул барон. Четыре его десятка с утра умотали на подвиги, остальные на подхвате — готовы прикрыть в любой момент.

— Тогда информация следующая. Завтра и послезавтра ваша задача та же, тревожить гадов. Но послезавтра ночью обойдёте их и присоединяетесь к нам. Днём третьего дня они должны быть под бастионами Феррейроса, там дадим сражение. На своём поле и на своих условиях. Ваша задача в бой не вступать, пока не вступим мы, держаться рассеянно, а потом ударить с тыла. Надо бы сообщить Алонсо и Рамосу, и обговорить связь перед боем. Пусть пришлют к нам гонцов — передам условия напрямую.

— Сообщим, я пошлю своих людей, — кивнул он. — Всё сделаем.

— Если что-то изменится — пришлю человека с сообщением. Кодовое слово… Запиши, если не запомнишь. Krakozyabra. Любого гонца, не произнёсшего кодовую фразу, сразу в утиль.

— Есть в утиль. — Рохас не стал выпендриваться, вытащил и седельной сумки дощечку и записал. — Есть третьего дня обогнать и быть под стенами. Ребятам сообщу. Граф, не беспокойся. И это… Не моё это дело, но женщинам не место на войне. — Сучёныш, по больному бьёт. Я заскрипел зубами. — Даже таким, как баронесса Аранда, а про её подвиги в Магдалене мне рассказали. — Кривая ухмылка. Да, эмансипации этому миру ещё долго не видать. Но всё же не надо переоценивать и местный традиционализм.

— Ей надо мужа найти, — грустно усмехнулся я. — И я сказал чтоб сама искала — не хочу в этом участвовать. Вот она его и ищет. Ладно, с богом. — Я отъехал на десяток метров и махнул рукой. — Гвардия, за мной!

И мы с Титом, с его воинами и моими тремя десятками, поехали обходить по дуге через поля наёмническое войско. Время не ждёт.

— Какого донжона ты сюда попёрлась! Какого донжона попёрлась ТЫ! — ярился я, расхаживая по её палатке. У неё была единственная палатка в войске, остальные спали под открытым небом, благо сейчас нет дождей. Ибо нашему войску главное — мобильность. Папочка был попаданцем (который раз убеждаюсь) и внедрил тут такую штуку, как тёплый шерстяной суконный спальный мешок. Мы с баронами, кстати, последние дни также спим — не до сибаритства, враг рядом. А ей, как барыне, шатёр ставят. Женщина де! Воистину бабы дуры, и на войне им не место, прав Сигурд.

— Ричи, милый, я не понимаю вообще, к чему эти претензии? — Я был зол, но на неё злость не действовала. Ингрид стояла непробиваемой стеной. — Я выполняю свою работу. Работу командующего сотней. И выполняю приказ военачальника, и ты больше всех за это ратовал.

— К тому, что ты — женщина! А тут — набеговая наскоковая война! — сорвался я, вспыхнул, но тут же поумерил пыл — спалю палатку к чертям. — Война крайне мобильная. А у тебя и красные дни календаря могут быть, и гигиена, и одеваться/раздеваться/переодеваться надо наравне с мужчинами. И, прости, в сортир поссать и посрать сходить отдельно. Ладно в главном войске — у них там лагерь с удобствами. А тут — боевой поход по принципу герильи! Партизанская война! Ты очумела, женщина?

Она вспыхнула, покраснела.

— Вообще-то, Рикардо, я не неженка. И к лишениям привыкла. И красные дни ещё не скоро — успеем гадов победить. И воины у меня хорошие — отворачиваются, когда на яму хожу. А про шуточки — как будто над тобой и баронами их бойцы не шутят. Не белоручка-неженка, переживу.

Бесполезно. Поняв это, я сделал самое мудрое, что мог — заткнулся.