Пограничник. Том 1: На афганской границе

После этого строем нас повели в казармы. Длинное здание с маленькими многочисленными окнами представляло из себя совершенно типичную казарму с комнатой хранения оружия, ленинской комнатой, бытовкой, каптеркой и так далее.

Все те же деревянные красные полы, все тот же дневальный у выхода. Привычные двухэтажные нары. Только потолки тут оказались необычно высокими. Уже потом, через несколько месяцев, я слышал, будто бы когда-то здание это было конюшней, позже перестроенной под казармы.

— Слушай мою команду, — начал прапор, когда каждому выделили спальное место в просторной комнате, — до подъема всем привести себя в порядок. Нашить погоны, петлицы и подворотнички. Утром проверю лично каждого. Пускай хоть одна ниточка торчать будет. Оторву, заставлю переделывать. Всем ясно⁈

— Так точно! — Нестройным хором отозвались бойцы.

— М-да… — Протянул Уткин, усевшись на табурет, рядом с чугунной цельнолитой сапожной лапой.

В бытовке было пусто. Новоиспеченная застава худо-бедно, но все же справилась с поставленной прапором задачей. Кто-то обшился быстрее, кто-то медленнее. В конце концов один только Вася поотстал. Все не клеилось у него шитье. Игла непослушно плясала в больших крестьянских пальцах.

— Все ты? — Спросил я, осматривая ровно пришитые на свой китель зеленые погоны с желтыми буквами ПВ.

— Да вроде. Глянь.

Уткин протянул мне китель с кривовато подшитым подворотничком.

— Плохо, — заключил я. — Тут складка, видишь? Ее быть не должно. Шею натрешь. Распарывай.

Уткин грустно вздохнул и принялся отдирать подворотничок.

— Третий раз уже. Мож ну его?

— Ну или это, или здоровенный чирей на шее. Выбирай.

Вася опасливо сузил маленькие глазки.

— Ниче. Научишься. — Добавил я.

— Саш?

— А?

— Спасибо, что помочь согласился. Я ж иглы в жизни в руках не держал. У меня по этому делу была Настенька.

— Настенька?

— Угу. Настенька. Подруга моя по детдому. Я ее с самого детства в обиду не давал, — лицо Васи сделалось мечтательным, глаза заблестели. — От ребятни защищал, кто пытался к ней приставать. Интересно, как она там?

Я улыбнулся.

— А где она? Работает или учится сейчас твоя Настенька?

— Как из детдома выпустились, пошла учиться. Медсестрой будет. Вот я думаю: может, когда еще увидимся?

— Ты не отвлекайся, Вась. Подшивай. Времени у нас осталось не так уж много.

Уткин вздохнул, выгнулся, хрустнув спиной. Потом снова сгорбился, опустив широкие плечи. Стал возиться с подворотничком.

— Если б не ты, я б, наверное, никогда и не понял, как это пришить.

На это я ничего не ответил. Только украдкой улыбнулся. Мне хотелось помочь Ваське. Все же он не струсил, когда мы с дембелями дрались. Кинулся на помощь, без всяких сомнения. Когда бывает такой товарищ, любую войну пережить можно. Уж я-то знаю.

В следующее мгновение мысль у меня зашли о брате. Интересно, как он там устроился? Нашел ли он себе товарищей, на которых можно положиться? Брат у меня и сам не промах. Но один в поле не воин. В результате недолгих раздумий, я решил, что устроился он хорошо. Раз уж я нормально чувствовал себя в бригаде, когда проходил срочную в ВДВ, то и он устроится.

Внезапно дверь бытовки скрипнула. Внутрь вошел сержант Бодрых в компании двоих старослужащих. Вася напрягся, бросив на них беспокойный взгляд. Я спокойно продолжал проверять, как пришлись петлицы.

Явились, не запылились. И чего не спиться? Видать, Бодрых не терпится к своему щегольскому наряду и мои часы добавить. Да и стариков я узнал. Они рубили нашу одежду за баней.

— Ну здорова, салаги. Трудитесь? — вальяжно прошел он вглубь комнаты. — Постегаете, так сказать, тонкости армейского быта?

Я не удостоил его ответа, продолжая делать свои дела. Вася только мрачно закряхтел.

— Э, слышь, — кивнул мне Бодрых, — я ваще-то к тебе обращаюсь, боец.

М-да. Я прекрасно знал, что если на афганских заставах солдатам было не до дедовщины, в учебке явление такое вполне себе сохранялось. Тут можно было запросто получить по шапке, если дедам что не так. Правда, это меня совершенно не пугало.

Еще будучи сам сержантом, гонял я всех этих дедов-умников пачками. Был ярым противником подобного рода неустанных отношений. Вот и сейчас изменять себе не собираюсь.

Да и солдаты, в большей массе меня в этом поддерживают. Есть тут тонкая грань, на что можно закрыть глаза, а чего допускать никак нельзя. Эту тонкую грань я в свое время прекрасно нащупал.

— М-да. дедовщин у вас тут цветет и пахнет, — задумчиво сказал я.

Старослужащие во главе с сержантом переглянулись.

— Какая дедовщина, ты че, запах? — Выпятил грудь один из стариков.

Я глянул на него холодным взглядом. Старослужащий даже занервничал от такой уверенности в моих глазах. Зрачки его забегали, но больше ничем он свое состояние не выдал.

— На заставах вы, я так понял, не служили, — сказал я. — Трусите, или че?

— Ты че, запах? — Брыкнулся второй, но Бодрых его остановил. — Тихо-тихо, Миха. Нам залеты сейчас не нужны. Сам знаешь.

Старослужащий повел плечами, сверля меня злым взглядом.