Пограничник

Смертельно уставший и опустошенный, он скрючился на сиденье второго пилота и равнодушно смотрел слипающимися глазами на расстилавшийся внизу сумрачный ландшафт. Действие лекарства заканчивалось, и первые приступы боли уже давали о себе знать. Полыхало огнем плечо, ныли укусы шеликудов и собак, каждый вдох сопровождался уколом в легких. Иван не испытывал радости от мыслей о поверженном враге, чувствуя себя не раздавленным, а скорее вырванным с корнем деревом, которому предстояло или погибнуть, или привыкнуть к другой почве. Ему казалось, что он слишком легко пережил конец старого мира, слишком быстро нашел новый смысл существования, слишком просто обрел новую цель и новую любовь. Возможно, его обращение, как встреча с Марией и Евлампием, были провидены давным-давно, изначально, и, как оказалось, всю жизнь он шел именно к ним. Все, что с ним происходило, вело его в Москву, в «Авалон», в катакомбы и, как результат, сюда, в этот вертолет. Пасьянс каждой человеческой жизни весьма причудлив, но в нем всегда заложены великий смысл, великая цель и великая утрата…

Кажется, Иван совершил все что нужно. Жить больше незачем.

Он равнодушно смотрел на обгоревшие башни. Пожар стих, и только кое-где к черному небу поднимался дым из окон. Кандаров не было. Зато на боковой башне, на самой ее вершине, гордо восседал, сложив огромные изуродованные крылья, левиафан. Заметив вертолет, он раскрыл чудовищную пасть, в которой с легкостью поместился бы небольшой автомобиль, и, перекрывая шум двигателей, оглушающе заревел. От низких частот завибрировал воздух и закружилась голова. Но с места чудовище не сдвинулось и только проводило взглядом пролетающую странную штуковину, которая, оказывается, смогла создать ему столько проблем. Убедившись, что вертолет летит мимо, левиафан расправил крылья, встряхнулся, отчего башня, как показалось Ивану, пошатнулась и десятки окон разлетелись вдребезги, и издал новый вопль, еще громче прежнего. Быть может, он утверждал границы своих владений, а быть может, предупреждал о том, что в следующей схватке он победит.

— Нет желания сразиться? — шутливо спросил Андрей.

— Нет… — Иван по-прежнему отстраненно смотрел в стекло.

— Вот и я думаю, ну его на фиг, что мы, драконов не видали, что ли? Пусть живет!

— Пусть… — качнул головой Иван не понимая, зачем ему, Ивану, сейчас жить. Зачем?

— У тебя есть водка? — спросил он Андрея, когда вертолет наконец приземлился на импровизированном аэродромчике воинской части.

— А как же! — ответил Дикорос. — Это ты в точку! Сейчас главное — выпить… Душа, брат, горит после всего, что я сегодня видел… Ни в какие философские системы это не влезает!

Но напиться Ивану не удалось: кое-как добравшись до знакомой кровати, он почувствовал такую усталость, что едва дождался того момента, когда Дикорос принесет бутылку, откроет банку тушенки, нарежет зачерствевшего солдатского хлеба. У стола крутился голодный Дик, повизгивая от радости, что вернулся хозяин, и преданно заглядывал в банку с тушеным мясом.

Потом Дикорос разлил водку по стаканам. Выпили молча, не чокаясь.

Иван, не чувствуя вкуса, залпом осушил стакан, отломил хлеб, но есть не стал, положил поверху пустого стакана, вздохнул. А потом повалился ничком на кровать и мгновенно уснул.

— Ну, вот и выпили… — с грустью констатировал Дикорос. — Что за непруха такая… — он с аппетитом закусил хлебом, щедро сдобренным тушенкой, посмотрел на Дика. — Ну, тогда пойду, зверинец покормить надо… А ты останься, — сказал он Дику. — Сидеть! Охранять!

Дик поспешно уселся возле Ивана, по-прежнему поглядывая на банку и то и дело облизываясь и переступая лапами.

— Вот и молодец! — Дикорос взял автомат и вышел, плотно прикрыв за собой дверь…

…Иван спал долго. Андрей уверял, что не меньше двух суток.

Проснулся Иван с чувством сожаления. На самом деле он не хотел просыпаться. Этот мир был ему отвратителен. Забытье казалось гораздо привлекательнее остывшей еды, приготовленной Дикоросом, юлившего под ногами Дика, совершенно безвкусного, ничем не пахнущего воздуха и этих вечных сумерек, от которых не то что есть, жить не хотелось.

Снов не было, что его вполне устраивало. Проснувшись и вспомнив, где находится и что случилось, Иван сразу же глазами нашарил початую бутылку, потянулся к ней и задохнулся от боли в груди. Теперь надо было найти стакан.

— О! Наконец-то наша спящая красавица очухалась! — в дверях возник Андрей. Он сел в кресло, оглядел Ивана. — Что, парень, душа болит?..

Иван промолчал.

Андрей взял бутылку водки и отставил ее в сторону.

— Успеешь еще!.. Давай решим так: мы обязательно выпьем, но под хорошую закуску и под хороший разговор. А пока давай, вставай и приведи себя в порядок. Хоть зубы почисти! Бинты, опять же, надо поменять. Ребра перетянуть. Тебе здорово повезло, что так легко отделался. Он тебя запросто мог убить…

— Жаль, что не убил… — пробормотал Иван.

— Кому как! — возразил Андрей. — А мне-то вот кажется, что вдвоем веселее.

— У тебя есть Дик, — ответил Иван и тут же понял, что сказал глупость.