Пограничники Берии. «Зеленоголовых в плен не брать!»

– Пусть люди отдохнут. А после мы впереди пойдем, дорогу разведывать для вас будем.

Но Григорий Зимин проведение разведки слишком вольной группе не доверил:

– Немедленно представьте список личного состава адъютанту и шагайте в общей колонне. Не вздумайте разбредаться, патрули откроют огонь как по дезертирам.

Пограничники Журавлева и взвод Кондратьева двигались впереди вместе с полковыми разведчиками. Отделения охватывали дорогу, фланговые тропы и немедленно докладывали обстановку Зимину. Наталья Руденко, догнав Федора, остановила его. Достала из полевой сумки четвертушку шоколадки и протянула на ладони, как кормят детей.

– Съешь, пока не растаяла.

– Лучше раненым отдай.

– Только не кочевряжься. У тебя рост сто восемьдесят три, одни мослы да усохшие мышцы остались. Таким двойной паек положен. Ешь и не спорь.

Кондратьев заколебался, протянул было руку, но на них смотрели. Лейтенант, отмахнувшись, зашагал прочь.

Вскоре колонна остановилась. Предстояло решать, какой путь выбрать дальше. Лесная колея тонула в болоте и вела куда-то в сторону. По проселку двигались немецкие войска. Имелась еще одна дорога, малонаезженная, но она упиралась в мост.

На дне оврага билась о камни быстрая речка. Мост длиной метров восемнадцать представлял из себя три толстых сосновых ствола, переброшенных через каменистую трещину. Хлипкий настил позволял проехать в одну сторону телеге или разминуться двум всадникам.

Мост охранялся отделением немецких солдат, там же дежурили десятка полтора оуновцев в новой черной форме. Разглядели несколько пулеметов, которые на этом узком участке способны держать под огнем целый полк и не пропустить его.

Федор Кондратьев, возглавлявший разведку, доложил, что переправить семьсот человек и два десятка подвод займет часа полтора. Да и удастся ли взять мост? Тоже вопрос. В лоб не полезешь, перебьют…

– Лучше пройти по лесной дороге. Меньше риска, – высказал он свое мнение.

С ним согласился и Зимин, но повторная разведка обнаружила, что лесная дорога тоже перекрыта, а обочины заминированы. Окончательное решение приняли, когда впереди усилилась орудийная канонада.

Явственно слышался гул моторов. В небе вспыхивали короткие ожесточенные схватки. Эскадрилья бомбардировщиков наткнулась на советские истребители. Загорелся, разваливаясь в воздухе, один бомбардировщик, задымил второй. «Юнкерсы», беспорядочно сбрасывая бомбы, ушли. На тупоносые «И-16» накинулись «мессершмитты», к земле летели горевшие «ишачки», изредка немецкие истребители.

– Насмерть дерутся, – сказал помощник по комсомолу Усанов. – Вот что значит «сталинские соколы». А мы тут раздумываем…

Трусоватый, предпочитавший держаться в тени, старший политрук Анатолий Усанов после жалел о своей необдуманной фразе.

– Наши наступают, значит, и нам телиться нечего, – решительно проговорил Федор Кондратьев.

Его поддержал Журавлев. Начальник особого отдела Лесков задал несколько вопросов о проходимости лесной дороги, подумал и поддержал обоих:

– Завязнем в лесу, а тут каждый час дорог. Будем решаться, Григорий Пантелеевич?

Редко улыбавшийся особист сейчас весело хлопнул командира полка по плечу:

– Семьсот штыков! Свалился сверху и в бой!

У старшего политрука Усанова сжалось сердце. Он чудом уцелел, когда уничтожали артиллерийский дивизион, а перспектива атаковать простреливаемый со всех сторон мост могла обернуться неминуемой гибелью.

– Чертов мост, – потирал руки Зелинский. – Помните, Суворов такой штурмовал в Альпах? А чем мы хуже?

– Напрямую мы его не возьмем, – негромко отозвался Кондратьев. – Уже пытались до нас прорваться. Под обрывом сотни полторы трупов гниют. Отсюда слышно, как вороны каркают.

План составили довольно быстро – вариантов было немного. Раз-два и обчелся. Ночи решили не ждать, в темноте скорее шеи переломаешь. Едва не с шапками собирали по кругу патроны для штурмовых групп.

Выщелкнул из запасной обоймы патроны к ТТ капитан Зимин, протянул Журавлеву. Старший политрук Усанов высыпал на ладонь коробку с остатками патронов, протянул запасную обойму. Тоже хотел по примеру командира полка поделиться. Но его остановил особист Лесков, который уже не улыбался. Он что-то обсуждал с Кондратьевым, отблескивая рядом вставных железных зубов.

– Ты, Усанов, тоже на мост пойдешь. В качестве политрука штурмовой роты. Если случится заминка, поднимешь людей и возглавишь их. Трусов расстреливать!

Приблудившийся лейтенант-разведчик тоже участвовал в совещании и предлагал свои планы обходных маневров с фланга и тыла. Михаил Андреевич Лесков перебил его прямо, без обиняков:

– Я тебя не знаю, да и не глянулся ты мне что-то. Хвалишься, а дисциплинка хромает. Не верю я тебе. С тылу и флангов пойдут наши люди, проверенные в бою. А когда покончат с охраной, побежишь вместе со всеми в атаку. Впереди. У тебя автоматов много, с огоньком кинешься.

– А если не прикончат охрану?

– Все равно побежишь. И старший политрук тебе в поддержку. Вздумаешь залечь или другой хитрый маневр изобрести, расстреляем всю твою шайку из пулеметов. И раздумывать не будем. Чего смотришь?

– Ничего, – растерялся лейтенант.