Пограничники

Через месяц на участке заставы «Карантин» близ станции Борзя новая попытка прорыва на нашу сторону. По заданию той же японской военной миссии бандгруппа в составе шести человек, возглавляемая Алексеем Якимовым, должна была разведать наш укрепленный район. Из числа оперативного состава отряда заложили засаду на пути нарушителей. Их нельзя было выпустить, хотели даже взять живыми, но они оказали упорное огневое сопротивление, и четверо из них были застрелены в бою; раненый главарь бежал на территорию Маньчжоу-Го, где в степи и умер. С нашей стороны погибло четыре командира.

Со времени конфликта на КВЖД то была самая тяжелая потеря в отряде.

Еще не изгладилась в памяти пограничников трагическая гибель в конце 1932 года любимца отряда, командира отдельного бурятского дивизиона Ивана Пилипенко. То был отличный боец, спортсмен, красивый душою человек. Его ранило в живот. Врач побоялся везти нетранспортабельного раненого в даурский госпиталь, и он лежал в Абагайтуевской комендатуре у своего друга Тимофея Строкача. Умирал в полном сознании и все вспоминал о сыне, тоже Иване, который теперь останется без батьки. Вот оттого-то Иван Пилипенко-старший не хотел умирать. Просил, чтоб сапоги его оставили под кроватью: пока они тут, он, может, и встанет еще, наденет и поедет опять на границу. Скончался — и надели на большие его ноги огромные, сорок пятого размера, сапоги и под оркестр медленно повезли через Абагайтуй, через другие села в Даурию на кладбище — последний приют пограничников, погибших в этом диком, неласковом краю на защите священных рубежей своего социалистического Отечества.

И вот опять погибло четверо!

Медно ревели о невозвратной потере трубы оркестра. Сказал на траурном митинге вслед за другими товарищами горькие, прощальные слова помполит отряда Гусаров. В небо, выцветшее под слепящим солнцем Даурии, троекратно ударили залпы прощального салюта. Ушли строем красноармейцы.

Осталась на могильном холмике под цветами деревянная пока доска:

«Старший уполномоченный отряда Головатых.

Помначшколы младшего начсостава по политчасти

Сидоренко.

Нач. библиотеки Кононов.

Пом. нач. заставы „Карантин“ Черных».

И тут ударило Сергея Ильича в самое сердце. Так, что едва не упал — поддержала Дора, она обхватила за плечи: «Что ты, что ты, Сережа!..»

Возле свеженасыпанного холмика сидели молодые вдовы. Из тех, самоотверженных российских женщин, что за мужьями бесстрашно шли на край света, в пограничные тмутаракани и кого в веселые минуты любовно звал Гусаров «тети-девочки…». И дети тут же сидели. Особенно невыносимо было смотреть на двух беленьких девчушек, совсем несмышленых ничего не понимавших, таращивших глаза на гору здешних неярких полевых цветов. То были дочери Кононова, который после них больше всего на свете любил книгу. И которому никто не велел идти в этот бой ловить озверевших закордонников. Начальник библиотеки сам вызвался помогать товарищам…

А служба шла своим чередом.

Приезжая в Ново-Цурухайтуевскую комендатуру, Гусаров обязательно справлялся о том, как служит бывший редактор районной газеты Василий Болотин. В очередной приезд показали Сергею Ильичу рукописный журнал, заполненный едва ли не наполовину очерками, зарисовками, рассказами Василия. «Отлично! — сказал скупой на похвалы Гусаров. — Молодец журналист!» Поехал на тактические занятия учебного взвода, где был Болотин, потом на стрельбище. Василий оказался метким стрелком — на «отлично» выполнил упражнения из РПД[10] и нагана. Распалился тут Сергей Ильич, достал из деревянной кобуры свой верный и вечный маузер, присадил приклад и лег рядом с бойцами учебного взвода. Все пули послал в «яблочко» — хорошо! От мишеней тоже бегом вернулся на огневой рубеж:

— Пойдем поговорим, товарищ Болотин!

Завел разговор о журнале, похвалил сдержанно. Потом сказал, что вот скоро 15 августа, годовщина отряда. А шефы — комсомольцы города Канска — привезли «бостонку», портативную типографию с ручным приводом.

— Вы хотели на газетную работу, вот она вас и нашла.

— Товарищ помполит, разрешите мне окончить школу, — попросил Болотин.

— Вы же считали, что она вам ни к чему.

— Я уже проучился полгода. Вот кончу, тогда и забирайте.

— Молодец! Ладно, сдавайте экзамены. Плохо б учились, не взял бы в отряд. А теперь с удовольствием. Политработник должен быть и отличным строевиком. Не люблю, если человек говорит красно, а смотреть на его работу стыдно.

— Я тоже этого не люблю.

Так стал «крестник» Гусарова, заместитель политрука Василий Болотин, редактором отрядной газеты «Начеку». А чуть позднее — кадровым политработником, и на всю жизнь связал судьбу с пограничными войсками.

Многотиражек в пограничных отрядах еще не было.