Пограничники

Помполит Гусаров создавал газету и уделял ей много внимания. Когда набирали первый номер, Сергей Ильич не ушел ночевать. «Бостонка» что-то разладилась, решили было ребята начать печатание вручную, да помполит засучил рукава, сказал уверенно: «Отремонтируем!» — хотя до этого о машине только слышал. И починили. К исходу ночи, усталые, измазанные, голодные, стали печатать. Сергей Ильич умылся, собрался:

— Ну, ребята, мне в отряд. Что вам прислать: что-нибудь поджаренное и чаю, конечно?

— Зачем же, товарищ помполит? — застеснялся Болотин.

Сергей Ильич привез завтрак сам. Взял в руки пахнущий типографской краской листок «Начеку». «Орган партийной и комсомольской организаций энского отряда. Из расположения не выносить». Ребята набросились на еду и на Гусарова не смотрели. А он с повлажневшими глазами, отвернувшись от них, вдыхал запах краски, гладил листок, растроганно рассматривал уже выученные наизусть заголовки…

Тот же самый Болотин с друзьями — Малышевым, Медуновым, Штрайсом, Яковлевым — организовал в отряде коллектив художественной самодеятельности. Дора Гусарова, веселая, экспансивная, ни при каких обстоятельствах не унывающая, не только организовала и вовлекла в самодеятельность жен комсостава, но и сама в меру сил и таланта взялась читать стихи с Василием Болотиным в паре. Оба выходили на сцену в пограничной форме, строгие, собранные:

Лунный ландыш мерцает робко,
В пади стелется тень сосны.
И над самой высокой сопкой
Бродит ветер моей весны, —

тихо, мечтательно начинала она, а он сурово напоминал:

Нападут — из-за каждой пяди
Брызнет ливнем свинца огонь.
А пока на крутом прикладе
Отдыхает моя ладонь.

Популярный номер кончался мелодекламацией обоих чтецов. Рокотало пианино и внезапно смолкало в лирической паузе. А притихший зал вспоминал тех, ради кого они тут стерегут границу.

Спят Чита, Ленинград, Одесса
И далекий родной Ростов…

А дальше польщенные артисты выслушивали долгие аплодисменты и зычные крики «бис!».

Готовили клуб к праздникам: украшали плакатами, лозунгами; женщины — Дора Гусарова, обе Тоси, Михайлова и Сметанкина, — брались мыть полы. Отношения установились товарищеские, самые комсомольские, и звали друг друга Дора, Вася, Тося, без всяких там отчеств. Приезжал перед концертом Гусаров, довольный ходил по отмытому, нарядному клубу.

Иногда агитбригада на машине или санях, с кинопередвижкой («Хотите смотреть кино — крутите „динамку“ поочередно!») уезжала на заставы, и там в холодных, едва протопленных клубах давали концерты и крутили «Чапаева» или «Путевку в жизнь». Время от времени раздавалась команда:

— Кто в наряд, выходи!

Или прямо из наряда, зазябшие, еще не евшие, вваливались в зал бойцы, стуча сапогами и прикладами. И закон твердый был у выездной агитбригады (Василий Болотин строго его соблюдал): хоть пять человек в зале, все равно даем концерт, все равно крутим кинокартину. Пограничная жизнь особая, тут служба круглосуточная, всех сразу собрать невозможно.

Когда шел фильм и меняли катушки с лентой, тоже точно команда раздавалась:

— Кто следующий «динамку» крутить — давай!

Сергей Ильич всегда с нетерпением ждал жену из этих поездок, очень тосковал без нее, но ни разу не сказал: «Останься!»

Расстаться с Даурией Гусарову пришлось, когда предложили уехать на учебу.

После окончания Военно-политической академии имени Ленина полковой комиссар Гусаров служил на южной границе в Туркмении и на западной границе в Киевском округе. В начале Великой Отечественной войны был Сергей Ильич в звании бригадного комиссара и занимал должность военкома войск по охране тыла Ленинградского фронта.

Ленинградский пограничный округ нес в канун войны охрану сухопутного участка на Карельском перешейке до Финского залива.

Сведения, что за кордоном идет усиленная подготовка к нападению на СССР, стали проникать в штаб пограничного округа еще в конце 1940-го и особенно с весны 1941 года. Разного рода пограничные конфликты, спровоцированные той стороной, грозно учащались. Интенсивно шла заброска одиночных и групповых агентов. Разведчик-финн, знавший больше других, на допросе разоткровенничался: «Скоро опять война, у нас к ней готовятся». А так называемая «маршрутная агентура», которую составляли люди высокой шпионской квалификации, все шла и шла, нацеленная на конкретные оборонные объекты. Появлялись на границе весьма любознательные чины финской и германской армий, не имеющие никакого отношения к охране рубежей. Чужие самолеты все чаще «по ошибке» вторгались в воздушное пространство нашей страны. И вот уже в июне красноречивые, недвусмысленные в своей зловещей сути симптомы — с пограничья финны отселяют жителей в глубь страны…