Пограничное поместье

– Сынок, я так хотела проститься с тобой, но боги решили по-своему, – женщина задыхалась и говорила с трудом. – У нашего рода Бекер есть тайна, которую мы храним давно, передавая знание о ней только наследнику или наследнице. – она опять замолчала, переводя дыхание, но через минуту продолжила. – В стене нашего замка замуровано приданое невесты волков…

Это были последние слова Элизы Бекер, последней представительницы рода Бекер, после смерти которой поверенные герцога не нашли наследника. И вот он нашёлся сам. Хотя никаких документов, подтверждающих замужество Элизы с каким-либо оборотнем, найдено не было, не было никаких записей в родовой книге о наличии у неё детей-мальчиков. Она, по общему мнению, никогда не была замужем и у неё не было детей. Но отрицать то, что Райнер её сын было невозможно. Она сказала это сама, обращаясь к нему. Но всё равно было совершенно непонятно, КАК клад оказался в стене замка, ПОЧЕМУ род не передал его королю, и ЧТО же случилось с принцессой? Тайна по-прежнему оставалась тайной.

– Интересно, – протянула Полина и сняла заклинание с полукровки. – А кто тогда твой отец? И, что теперь с тобой делать?

– Об этом я точно буду говорить не с тобой! – тряхнул головой Райнер, освобождаясь от захвата Дэна. – Герцог, кажется, улетел, раз ты тут одна, но ничего! Ничего, ничего! Мы ещё встретимся.

– Конечно, встретитесь, – не уступила в сарказме Полина. – Раз ты такая важная для герцога птица, то мы заберём тебя с собой. В замок милорд всё равно заедет на обратном пути. Там и встретитесь.

– Поли, мне кажется, его не стоит оставлять свободным. Лучше спеленать магией, а в замке поместить в камеру, где сейчас сидит ведьма. Не думаю, что старуха опаснее этого полукровки, – Конол встал рядом с сестрой и пристально уставился на арестованного.

– Дэн, раз уж мы всё равно залезли в его мозги, нельзя ли посмотреть, чего он вообще добивался? И записать сразу так же, как про клад.

– Не имеете права, щенки! Это могут только королевские дознаватели, но, когда они сюда доберутся, меня здесь уже не будет! – казалось Райнера совсем не смущал тот факт, что он арестован и сидит в кабинете под присмотром двух не самых слабых мужчин. – Но ты прав, пантера, раз уж мы здесь, то мне тоже интересно узнать, как эта пигалица догадалась, где искать клад? Мы обшарили всю усадьбу, каждую комнату в замке, каждое дерево в саду! А она только приехала и сразу нашла! Поистине, у судьбы свой расклад! – с каким-то даже горестным негодованием закончил Райнер.

– У меня тоже к тебе немало вопросов, – жёстко ответила Поля. – Но главный: кто тебе помогал в замке?

– Подожди, Поли, – Дэниэл встал рядом с ними напротив Райнера, как бы подчёркивая на чьей он стороне. – Ты заикнулся о королевских дознавателях, так я слушаю тебя. Капитан личной гвардии герцога Мартенсона, дознаватель департамента безопасности – Дэниэл Мартесон. Сам всё расскажешь или мне особые приёмы применить? – с непроницаемым выражением лица уставился Дэн на полукровку.

– Обложили?! Ладно, сейчас ваша взяла. Пользуйтесь моей ошибкой. Но ещё не вечер! – он судорожно сглотнул и оглядел всех троих напряжённым взглядом.

– Попить дайте!

Конол молча подвинул ему стакан с водой, и друзья замерли в ожидании. Напившись, Райнер отставил стакан и без промедления начал рассказ. Казалось, он хочет побыстрее отделаться от них, даже не задумываясь, что ему грозит за подобные признания. Но его никто не останавливал. Кристалл записи работал и друзьям оставалось только следить за своими эмоциями, чтобы их всплесками не сбить рассказчика.

– Я не знаю своего отца, ты зря об этом спрашивала, пигалица, – обратился он к Полине. – Но я знал, что мать его любила. Почему они не поженились я тоже не знаю, ведь, скорее всего, он был волком из стаи Мейго. Иначе, где бы они с матерью встретились, если она никуда из поместья не выезжала. Но об этом я стал задумываться гораздо позже. А в детстве я ненавидел всю стаю Мейго за то, что они оборотни, а я недоделок. У них есть полный оборот, а я имел только частичный. И я дал слово, что ни в чём не уступлю настоящим волкам, когда вырасту. Что поквитаюсь за мать, за её слёзы и одиночество. Она даже не могла никому сказать, что я её родной сын. И содержала меня, как воспитанника, волчонка, оказавшегося сиротой. Я не бью на жалость, пигалица, – обратился он опять к Полине, видя, как она хмурит брови и поджимает губы. – Я просто рассказываю о себе. В шестнадцать лет я сбежал из дома и прижился в одном из отрядов наёмников.

– Случайно не у Чёрного Рида? – поинтересовался Кон. – Приёмы некоторые очень характерны.