Пограничные полномочия

– За двадцать лет ты мог бы догадаться и сам, – припечатывает Алекс бесстрастно – будто ещё и зевнёт сейчас для полноты картины.

– Что-о?! Ты знаешь? И в курсе, кто это?! Да вы все ненормальные…

– Догадался. И – не в курсе, кто это.

«И боюсь узнать», – вот что он имеет в виду.

Тишина становится всё концентрированнее, Том не подаёт признаков жизни, Алекс выжидает, я торчу как остолбеневший идиот.

– Всё было не так… не так, как вы думаете. Я просто… просто не смогла сказать нет. И – до Артёма… Поэтому… я не боялась того, что ты сделаешь, Ваня. Но не хотела, чтобы вам были известны обо мне такие вещи. Это был Чучуев, если важно… И он на самом деле… наверное… не мог отдавать себе отчёта, что я не хочу, но… Саша, я уже потом поняла, ты обо всём догадался… иначе чем объяснить… Прости. Я совсем не могла переступить через себя! Вот есть я, для всех всё нормально. А если скажу – начнут суетиться, записывать меня в инвалиды…

В инвалиды… Руки так и чешутся разнести всё вокруг. Для всех всё нормально?! Если б я только знал!

Джек запрыгивает обратно на диван и замирает, неуклюже упав набок. Тихорецкий поочерёдно рассматривает всех присутствующих – мышцы лица подрагивают, выдавая напряжённо стиснутые зубы. И уходит на кухню.

– Он же потом переехал в Штаты… Выходит, тебе и четырнадцати лет не было!

Дёргает шеей. Переминаюсь с ноги на ногу. Жалобно улыбается, но молчит.

– «Не мог отдавать себе отчёта»! Как вообще?! Его воспитали дикари?

– Нет, мы… помнишь ту книжку? О том, как надо вернуться к природной чувственности и…

Помню я ту книжку. Завуалированное пособие по бытовому садомазохизму, игравшее неизвестно на каких струнах, причём, как я тогда думал, неизвестно чьих… Алекс прочёл её от начала до конца и прокомментировал: «Окей. Становится модно превращаться в обезьян. Чтобы лучше развиваться». А я вообще ничего не понял, бегло перемотав, потому в ответ на рецензию пожал плечами, а Сашкиным праведным гневом (так у него выглядит праведный гнев, угу) не зарядился – сказал: «Ну и хрен с ним!»

– Господи, куда вернуться! Тебе было тринадцать лет!

– Окончательно поссорился с головой? – без всякого выражения вставляет Тихорецкий, уже успевший притащить Ритке стакан воды.

– Я поссорился?! Да какого чёрта вы все заморозились! Мы же не можем просто так… Мы должны обсудить! Ты говорила с грёбаным психологом хотя бы?

– Даже не собиралась… – отхлебнув воды, хмурится и пихает стакан мне в руки. Всовываю его обратно Алексу.

– И хлебало Чучуеву начистить хрен выйдет, – поясняю для Тома, – потому что этот подонок умудрился утонуть в океане лет десять назад.

А я даже посвятил событию чрезмерно эмоциональный публичный текст. Приятель детства как-никак, одноклассник Тихорецкого. Идиот кромешный я. Боже… А Рита уже третьего человека втянула в спасение себя от насилия… но поток гондонов не иссякает. Что тут делать? Ничего тут не поделать! Придётся отстреливаться, пока эти уроды не закончатся… Карма у меня, наверное, такая. Ладно, чтобы не напрягать слишком чуткого Тихорецкого, можно часть потенциальных насильников скинуть на Тома – пусть развлекается. О чём это я… Ха-ха… Ещё ничего не происходит, а у меня уже есть бредовый и развёрнутый план. И как только Серёга Межняков, с его натурой, выдерживал такого напарника столько лет ежедневно…

– Ну почему ты мне ничего не сказала! Это же всё остальное объясняет! Алекс, ну зачем… Рита, я не соображаю… здесь явно что-то не то сейчас происходит. Ты… не хочешь обсуждать это с тремя мужчинами? Или… с инопланетянином? Или… со мной?!

– Нет, ну если так… а с кем я должна обсуждать – с женщинами?! Просила после той истории с Артёмом: дайте психотерапевта-мужчину. Так нет! Не положено! По новой какой-то теории… Я дневник вела от руки, чтобы перечитывать и состояние своё понимать… Только дневник вообще не работает! Ну… мне свой почерк потом не разобрать! А с женщинами, Ваня, вообще ничего не хочется обсуждать! Не знаю, как я сама вам своими пустыми мозгами не надоела… А Саша – он догадался и помогал мне… как… незаметно как бы. Я уже потом поняла, он всю тему изучил насквозь.

– Изучил, ага, тогда почему потом нарисовались все остальные? Потому что мы самому первому по ушам не дали, вот почему!

– Ваня, – одёргивает Том, – отмщение не всем помогает. К слову, ты тоже любишь… как это… наступать на одни и те же грабли!

– Вы с Алексом как-то извращённо впечатлились «Графом Монте-Кристо», вот что! По-моему, оба читали его с конца!

Тихорецкий с тыла опускает ладонь мне на плечо – «закругляйся».

Рита успокаивается, повеселев. Джек тянется мордой и виляет хвостом.