Погребальная похоть

— Юзернейм, не пытайся уйти. Давай поиграем. Это не страшно. Я ничего тебе не сделаю. Доверься мне, козлик. Тебе даже не придётся затрудняться с речью.

О Дьявол! — бессильно восхитился он.

— Так что, хотел меня убии'ить? Укокошить порешил свою маленькую ведьмочку? Ну ты смешной! Ты же прекрасно понимаешь, что это зря. И я тебя прощаю. Только просто так я тебя не отпущу!

Проекция её тела – в ботфортах и сетчатых колготках с подвязками и поясом, но без трусиков; в тонком кружевном корсете, с какой-то удивительной меховой накидкой и эполетами на плечах; коронованная кожаной фуражкой. Лицо в макияже под труп, с чёрными пятнами вокруг белых, лишённых зрачков глазных яблок; лишь губы покрашены в сочно-красный. Квинтэссенция красоты чуть не остановила его сердце.

«А ты шалунья у нас, очаровашка, — славил он просебя, едва соображая слова, — да будет так! Да светится имя твое, няша! Но пять копеек я таки вставлю, ой вставлю!»

Ползая перед ней на коленях с разинутым ртом, обнимая и лобызая её ножки, беспокойно возвращаясь взглядом в эти её слепые, но пристально смотрящие глазницы, он таки сподобился:

— Представьте себе, дорогая, я лет с шестнадцати был очарован идеей убийства с некрофильским умыслом! Вот ничего не мог с собой поделать! Читал Де Сада и был одержим жаждою распутной и кровавой жести! На протяжении целых недель... Ещё в обязательном порядке, всегда очень заинтригованно, знакомился с биографиями классиков серийного убийства двадцатого века – невероятное удовольствие. Очень вдохновляющий материал. И я всегда буду считать, что пополнить их ряды – большая честь. Особенно в современных реалиях, когда это гораздо сложнее по многим причинам. Поэтому инопланетянам я тогда немножечко слукавил и недомолвил. Иногда можно.

— Ах ты, кровожадный! Козлик, да ты же маньяк. Я это уже говорила. Самый любимый мой маньяк.

Света стояла уже с чернотой в глазах и сияющими белыми крыльями за спиной.

«Да, чёрные были бы милыми, но вот эти уже действительно вселяют страх», — подумал он среди вихрей прочих мыслей. Она вдруг засияла:

— Добро пожаловать, луна и звезда! Подойди и посмотри на меня. Я бог! Как ты можешь убить бога? Какое великолепное, головокружительное простодушие! Как мог быть ты столь наивен?! Стыдись, малыш Юзернейм!

"TES III: Morrowind" занимала первое место в коротком листе его любимых игр.

С нечеловеческой изящностью поманила она его к себе пальчиками. Йусернэйм на коленях, волоча копыта, беспощадно погрохотал костями за ней, прочь из зазеркалья, в настоящий коридор. Как бы не заметили соседи и на полу трещин не осталось!

Светочка уже исчезла за дверью, но её горячее дыхание разливалось повсюду цикличным эхом – и во всей вселенной для него не было ничего важнее. Он проследовал по усладе её голоса к кондитерской постели, где узрел суккубу, влез на кровать и наконец припал к ней, самозабвенно принявшись делать куннилингус. Терзающие её сладостные стоны были настоящим утверждением ненапрасности его пребывания на этой планете.

Через некоторое время он обнаружил себя лежащим распятым на постели. Ангел приземлился из под потолка, и они погрузились в нирвану поцелуев. Последующее приняло несколько церемониальный характер. Затем они наслаждались в шестьдесят девятой позе, пока её стремительно терявшие перья крылья не отвалились совсем. Там, на спине, что-то непередаваемо сияло невозможной графикой, и вдруг начали расти новые, из матовой чёрной кожи, с металлической окантовкой и заостёрнные декоративной фурнитурой, крылья. И на них тоже едва заметно что-то переливалось, мерцало.

«О Дьявол, Светочка, как же так?! Как же это всё сбылось?! Разве может быть ТАК прекрасно?», — последнее на человеческом языке, что он в жару эротического дурмана смог сообразить. От наблюдаемой красоты его разум захлёстывали новые ощущения и сильные переживания, уносящие в сакральную глубину момента; тело действовало автоматически.

— Пришло время отведать моей крови, любимый.

Она окружила его своим теплом и они любили друг друга на новых высотах осязания.

Всё последующее, а именно таинство коитуса со всей чувственностью, сохранилось в памяти Юзернейма на отдельном носителе – таком особом, недоступном всуе. Для него это был в первую очередь ментальный опыт. Теперь они принадлежали друг другу на новом уровне. Если бы это можно было снять на камеру – получилось бы самое романтическое и ванильное порно, какое только может быть. Два бесконечных одиночества встретились и по-наитию, эссенциально, предались самому высокому из искусств. Удовольствие стирало всё мыслимое.

За звуками их тел и особенно её голоса, транслирующего теперь только её озверевшую усладу, было слышно чрез распахнутые окна начинающуюся грозу, и уже скоро отблески молний окрашивали спальню-ритуальню электрическими фейерверками на те же бесконечно долгие мгновения, что длилось их инфернальное соитие.