Погребенная во льдах

— Разве такой человек оставит свою работу незаконченной и позволит другому сопроводить к дяде подопечных, на поиски которых он был послан? Конечно, ваш рыцарь собирается завершить свое задание сам.

— Вы не встанете у него на пути? — Но, спросив это, она тут же отмахнулась от этой мысли рукой, державшей иголку. — Простите! Я знаю, что нет. Вы ведь его видели, и вы умеете разбираться в людях. А Оливье — настоящий мужчина! Он передал мне через Ива, что придет завтра после повечерия, когда все улягутся спать.

Кадфаэль поразмыслил над этим и рассудительно посоветовал:

— Я бы отложил ваш отъезд до того времени, когда братья поднимаются к заутрене. Тогда у ворот нет привратника, он вместе со всеми будет в церкви. Вы с мальчиком сможете поспать несколько часов, перед тем как скакать верхом. Я бы вас разбудил и вывел за ворота. А когда он приедет после повечерия, я проведу его внутрь, и он подождет, пока не придет время отъезда. Доверите ли вы мне это?

— С благодарностью, — ответила Эрмина, не колеблясь. — Мы сделаем так, как вы советуете.

— А вы, — спросил брат Кадфаэль, наблюдая, как удлиняется шов, стежок за стежком, — будете ли вы готовы, как Ив, уехать отсюда завтра после полуночи?

Эрмина задумчиво взглянула на него, ничего не скрывая, но ни в чем не признаваясь, и в ее глазах снова заиграли красные отблески пламени.

— Да, я буду готова, — сказала девушка, и, взглянув на шитье, лежавшее у нее на коленях, добавила: — Моя работа здесь будет закончена.

Глава пятнадцатая

Ночь была ясная и тихая, на небе сияли звезды, и чуть подмораживало. На рассвете показалось солнце, и уже вторую ночь подряд не выпадал снег. Сугробы стали уменьшаться еще до начала оттепели. Это была мягкая оттепель, без бурного таяния снега. Хью Берингар вернулся поздно вечером, после того как удостоверился, что разбойничья крепость выгорела дотла, и вывез оттуда все добро. В камерах с односкатной крышей, стоявших вдоль частокола, нашли останки двух пленников, которых замучили, заставляя отдать все ценное, что у них было. Трое других выжили. Их теперь лечили в Ладлоу, куда Жос де Динан также доставил в цепях сдавшихся бандитов и посадил под арест. В отрядах Берингара и Динана было восемнадцать раненых, много солдат с легкими царапинами и ни одного убитого. Победа могла обойтись гораздо дороже.

Приор Леонард разгуливал по двору обители, залитому холодным, но ослепительно ярким солнечным светом. Он сиял от облегчения: их край избавлен от чумы, пропавшие брат с сестрой водворены за монастырские стены, а брат Элиас чудом уцелел и лежит в своей постели. Теперь он будет жить — так сказал брат Кадфаэль. Элиас смотрел на всех ясным терпеливым взглядом, принимая увещевания со смирением и радостью. Разум его исцелился, и тело тоже скоро поправится.

Вскоре после мессы стал приходить народ за своими уведенными бандитами лошадьми — несомненно, то же самое было и в Ладлоу, куда многие устремились в надежде найти своих коров и овец. В некоторых случаях, наверное, будет более одного претендента, возникнут споры, станут призывать в свидетели соседей. Но тут всего несколько лошадей, и хитрецам не на что рассчитывать, так как лошади так же хорошо знают своих владельцев, как и хозяева — своих лошадей. Даже у коров в Ладлоу можно будет кое-что узнать об их владельцах.

Джон Друэль пришел в числе первых, проделав пешком весь путь из Клитона, и ему не пришлось ничего доказывать, так как коренастый карий конь навострил уши и заржал, едва хозяин показался на конном дворе. Они кинулись друг к другу, и лошадь нежно щипала Джона за ухо, а Джон трепал ее по шее и, оглядев с головы до ног, прижался к ее морде и заплакал. Это была его единственная лошадь, и она стоила ему целого состояния. Ив увидел, как пришел Джон, и кинулся за Эрминой. Вдвоем они выбежали его встречать и отдали все ценное, что у них оставалось.

Потом пришла женщина из Уитбейча за кобылой своего покойного мужа. Худенький серьезный мальчик из того же манора робко спросил о рабочей лошади из горного табуна, и лошадь, поколебавшись, поскольку это был не сам хозяин, наконец признала ребенка почти человеческим вздохом.