Погребенные

Хотя света не было, он увидел фигуру, напоминавшую человека, но не человеческую, то самое лицо, которое он видел в мертвых глазах Тримэйна, лицо, дышащее злобой, как выдыхают пар морозным утром. Ожившая смерть.

Обрывки образов в мозгу соединились, мелькающие картинки слились и образовали форму — человека, который стоял, глядя на него сверху вниз. Восковые фигуры шахтеров в грязных лохмотьях, бледные лица, не скрывавшие страха перед неизвестностью. Теперь их страх перешел к Стаффорду; терзавший два поколения ужас сконцентрировался в нем и, настоенный на времени, стал еще сильней.

Стаффорд замычал, как животное на бойне, внутренности сжались, будто их вытягивали клещами. Он почувствовал слабость, словно из тела вынули душу, превратив его в послушного робота, мечтающего только об одном — чтобы ему позволили подчиняться. А за ценой он не постоит.

— Я не могу добраться до остальных. Мне нужна твоя помощь.

— Что угодно, я сделаю все, что хочешь.

— Ты еще живой и будешь служить мне. Их нужно выманить из могилы. Времени у нас мало, потому что человек, наделенный Божьей силой, вернется. Расправившись с теми, я смогу уничтожить и его.

Громко стуча зубами, Стаффорд кивнул. Холод усиливался, но страх отпустил. Каким бы отталкивающим ни был этот шахтер, договор с ним гарантировал Стаффорду безопасность. Тримэйн и другие были наказаны за отказ подчиниться.

— Те, кого завалило в пещерах, сделали безмозглую попытку удрать от меня, но им не укрыться от мести Джетро. Я был приговорен блуждать по шахтам, как по чистилищу. За годы мучений надо расплатиться, и тогда я освобожусь от проклятья Кумгильи. Иди за мной, только ты сможешь пробиться и вывести их так, чтобы они ничего не заподозрили, туда, где я буду ждать.

Стаффорд обнаружил, что бредет по узкой и низкой штольне; тот, кто называл себя Джетро, шел на полшага впереди. Стаффорд ничего не понимал и не пытался понять. Кто-то где-то прячется, их нужно выманить, и тогда с ними будет то же, что с Тримэйном. Это его не касалось, да у него и не было выбора.

Он удивился, что сломанный палец и другие раны больше не болят. Какая-то сила вдохнула в него вторую жизнь, влила новую энергию, превратив страх и отчаяние в эйфорию.

Может, это и есть то, что называют перевоплощением: умирая, рождаешься заново. Если так, он очень доволен, что умер.

Глава пятнадцатая

Ральф Рис ушел из деревни в половине пятого. Он пробирался украдкой, стараясь остаться незамеченным. Когда он огибал "Лагерь Карактака", оглядываясь на каждом шагу, в его глазах мелькнул страх, терзавший и без того убогий разум. Куда только девались его наглые повадки; даже пальцами он больше не щелкал.

Она приходила прошлой ночью, когда Ральф спал на раскладушке в гостевой спальне родительского дома. Он и сам чувствовал, что после похорон Джо Льюиса что-то должно случиться. Теперь его страхи подтвердились.

Прошлой ночью Ральф лежал и думал о Ди Энсон, эти мысли побудили его искать удовлетворения единственным известным ему способом. В какой-то момент он чуть не вылез из постели, чтобы отправиться к ней; было бы проще простого забраться на крышу сарая, а оттуда в открытое окно ее спальни, и он оседлает ее прежде, чем она успеет поднять тревогу. Две вещи помешали ему осуществить свои фантазии. Во-первых, отец и мать все еще были внизу и наверняка услышали бы, как он встает. А во-вторых, когда он уже окончательно решился выбраться из дома через окно, спустившись по плющу, мечты победно завершились мощным излиянием. В сладостных корчах ему было совершенно наплевать, слышат ли его родители, провались они пропадом. О Господи, это было прекрасно, как будто он перенесся в другой мир, где Ди лежала в его постели, крепко обвивая его очаровательными, стройными ножками и желая удержать его в себе навсегда. А потом он сник, и ему больше не хотелось идти к Ди, и сразу нашлось множество причин, почему ему и не нужно никуда ходить. Он снова забеспокоился о том, что подумали предки, услышав стук и скрип кровати, и вскоре заснул.

Спустя некоторое время Ральф проснулся. В комнате было темно и тихо, но он знал, что не один. Он ощутил ее присутствие так же, как ощущал его каждый раз, когда она появлялась у входа в их пещеру. Раньше она никогда не приходила к нему домой, но он знал, что это не может быть никто другой. Он сел, чтобы чувствовать себя удобней и, наткнувшись на мокрое пятно, застыдился до боли: что, если она догадается, чем он занимался.

И действительно, она была в комнате — маленькая тонкая фигурка напротив смутно очерченного окна; глаза горели в темноте, как у кошки. Ральф содрогнулся, ему вдруг захотелось отвернуться. Раньше она никогда не приходила сюда, даже во сне.

— Ты нам нужен, — проговорила она несвойственным ей прежде, плаксивым голосом. — Он почти добрался до нас. Мы не сможем долго прятаться.

У мальчика перехватило дух, по голове под коротко остриженными волосами пробежал холодок: "Не может быть. Ему такое не под силу".