Погребенные

Это не был священник. И не его женщина, и не лазающий по пещерам парень. Ральф Рис никогда раньше не видел этого мужчину с измученным лицом под защитной каской. Одной рукой он держал кирку, другая, видимо, поврежденная, безвольно повисла вдоль тела. Лицо незнакомца выражало отчаянную решимость; вероятно, ему пришлось напрячь все силы, чтобы дойти до цели.

— Ты кто? — голос звучал пусто, невыразительно.

— Ральф Рис. — Мальчик растерялся, незнакомец путал его планы. — Я… кажись, заблудился. Я хочу выйти отсюда.

— Мы все заблудились, — с угрюмой уверенностью ответил человек. — А выхода отсюда нет.

Нет, есть, я знаю. Ральф облизал губы. Незнакомец вышел из туннеля, который, возможно, ведет в другой, а оттуда прямо на поверхность. Но он стоял перед Ральфом, нарочно загораживая путь. Однако, этот человек не мог быть одним из них. Он чем-то отличался, хотя тоже светился в темноте. По зловещему блеску в его глазах Ральф понял, что ему не дадут пройти.

— Я хочу спуститься… вот тут, — Ральф Рис показал пальцем, но это был далеко не тот решительный жест, каким он расстреливал воображаемых индейцев и плохих людей на деревенской площади.

Человек молча шагнул вперед и угрожающе поднял кирку. И вдруг откуда-то раздался смех, тот самый, что Ральф слышал во сне прошлой ночью. Смех Джетро!

Мальчик бросился бежать, не разбирая дороги, не замечая острых выступов, которые рвали одежду, царапали тело. Эхо подхватило смех, он слышался отовсюду, проклинающий и богохульный.

Об озере он вспомнил только тогда, когда уже падал. Чернильная вода, хлынув в открытый рот, заглушила крик. Его потянуло вниз, не умея плавать, он отчаянно барахтался. Ему мерещились лица. Вот Джо Льюис тянет к нему руки. Нет, это Джетро; они похожи, что естественно для отца и сына… и для незаконнорожденного ублюдка. Чьи-то руки схватили его и потащили в глубину, как тащили в открытую могилу в том страшном сне.

Сознание быстро покидало Ральфа, но он успел понять, что стал одним из них. Семя Льюисов вернулось в чрево горы, чтобы плодиться там, как форель возвращается по осени в верховья реки метать икру. Зло порождало зло.

В это время наверху человек с киркой методично рубил сланец, работая здоровой рукой.

Глава шестнадцатая

Преподобный Брэйтуэйт знал, куда отправились Саймон Рэнкин и Андреа. Из окна кабинета он наблюдал, как они поднимаются по крутой дороге. На плече у Саймона висела небольшая кожаная сумка; священник не сомневался, что в ней сосуд со святой водой. Последний решительный бой с ужасом Кумгильи приближался!

Брэйтуэйт провел рукою по лбу и перекрестился. Рано или поздно кто-то должен был пойти туда и сделать все необходимое. Будь он помоложе, пошел бы сам, но он понимал, что крутой подъем ему не одолеть. Однако он мог помочь иным способом.

Он чувствовал свою беспомощность и бесполезность в Кумгилье. Он оказался неудачником в глазах Господа, превратившись в жалкое посмешище язычников. Хуже того, их община была даже не языческой, она поклонялась дьяволу. Только сегодня утром новое святотатство было совершенно на разросшемся кладбище: разрушили могилу Джо Льюиса, на свежий холмик вылили несколько галлонов мазута, а на дверях церкви написали краской из баллончика срамное слово. Вздыхая, он взял пальто и черную фетровую шляпу. Сегодня вечером ему надлежит быть в своей церкви, в прямом общении с Господом, творя молитвы о тех, кто вел угодную Ему битву, об их животе и душах, которые в эту ночь каждый миг будут подвергаться опасности.

Он вышел на улицу. На ясном вечернем небе разливался закат. Туман исчез. Однако деревня выглядела угрюмой при любой погоде, злокачественная опухоль росла, покуда не затронула каждого жителя. Даже новенькой, миссис Беллмэн, пришлось уехать. Она была на грани нервного срыва. Если вернется, ей несдобровать.

По дороге в церковь он задумался о своей убывающей пастве. Из самой Кумгильи не было никого, Уодхэмы жили в пяти милях отсюда, Барнсы — в трех. Достаточно далеко, чтобы быть в безопасности.

На другом конце улицы появился человек. Священник поднял голову — и поежился под враждебным взглядом: это был Илай Лилэн из "Лагеря". Брэйтуэйт вздрогнул и отвернулся. Этот человек был воплощением порока. Ходили слухи, что по вечерам в баре он проповедует свою собственную антихристианскую философию. Правда это или выдумка, нет дыма без огня; владелец заведения был корнем кумгильского зла.

Подойдя к церкви, Брэйтуэйт старался не смотреть на кроваво-красное богохульство на дверях. Он отпер замок и вошел. Ни одна церковь не должна запираться ни днем, ни ночью. Для богобоязненного прихожанина, решившего в уединении помолиться в храме Божьем, это страшное оскорбление. Однако у священника не было иного выхода: войско дьявола росло с каждым днем.

Склонив голову, Брэйтуэйт медленно шел по проходу. Лучи заката, пробившись сквозь немытые витражи, яркими узорами разукрасили стены. Фигура Христа над алтарем выглядела величественно. Посеребренное распятие блестело…