Погребенные

Я ненавидела этот день. Ненавидела свою жизнь и думала, что на этом чёрная полоса, если не в жизни, то в сегодняшнем дне закончилась. Хуже ведь быть уже просто не могло.

«Могло», – подумала я, похлопав себя по бокам у кассы с билетами. «Особенный» пропуск остался дома, куда я, честно говоря, не горела желанием возвращаться, а в карманах не оказалось ни цента. Открывать банковское приложение не имело смысла.

Пока я крутилась на месте, вытряхивая из одежды всё, что вытряхивалось, в надежде отыскать хоть сколько-нибудь мятых купюр, очередь начала недовольно вздыхать. Все словно стервятники поджидали, когда я наконец сдамся, не стесняясь смотреть с осуждением и свысока.

Свысока… никто и никогда не смел смотреть так на Анику Ришар. С завистью, с восхищением – да, но только не так.

Румяная от смущения и одновременно зелёная от подкатывающих волн истерики, я отошла от кассы.

Лувр гудел, переполненный туристами. Суетливо, теряя друг друга в толпе, но со счастливыми усмешками на лицах, словно кадры из фильмов люди проносились перед глазами. Они быстро потеряли ко мне интерес, вернувшись к своим делам и мыслям, а я так и продолжала стоять, чувствуя себя липкой и грязной от их оценивающих взглядов.

– Нет, чёрта с два кто-то увидит мои слёзы, – себе под нос пробормотала я и резко развернулась, впечатавшись ещё побаливающим после встречи со столбом носом кому-то в грудь.

Охранник под два метра ростом с нескрываемым презрением опустил голову и оглядел мой вторничный образ под названием «дарёному коню в зубы не смотрят». Когда Жерар предложил выбор из того немногого, что у него было, я с благодарностью и скрипом зубов выбрала самый безобидный вариант. Рваную майку с жёлтыми кругами в области подмышек оставила на другой раз.

– Привет, – опустив солнечные очки, пискнула я. Раньше Эмиль был приставлен ко мне как личная охрана. Эксклюзивные выставки, светские рауты – я ходила в Лувр, как к себе домой, а этот амбал носил за мной сумки и шёпотом называл на «вы».

Он не поздоровался, не улыбнулся. Когда больше не платили за то, чтобы любезничать со мной, он сразу показал своё настоящее лицо, фыркнув на меня и отвернувшись.

– Эмиль, я должна срочно увидеться с monsieur Робинсом. – Я надеялась, что сын доктора Робинса носил ту же фамилию, что и отец, правда ещё не до конца понимала, зачем явилась к нему. Что сможет изменить перевод? Терапия резко пойдёт в гору? Кошмары решат, что им больше не интересно меня мучить и отвяжутся?

Я не могла дать себе всех ответов. Ладно, вообще ни одного ответа, но была так напугана и дезориентирована, что решила отложить размышления на потом. Потом, в котором всё само как-нибудь рассосётся, как с зачётом по экономике на втором курсе.

– Билет, – словно робот, ответил Эмиль.

– Нет у меня билета.

– Тогда купите билет.

– Пусти, кому говорю!

– Женщина, покажите билет или не задерживайте очередь.

Застонав, я от бессилия топнула ногой. Люди странно на меня смотрели. Вокруг всё гудело и бесило. Дёрнув золотую подвеску на шее, я внезапно прозрела. Быстро сняла украшение и протянула охраннику.

– Возьми это в качестве залога. Буду уходить – куплю билет.

«Если найду Робинса, а тот будет достаточно милостив, чтобы одолжить мне немного денег. Какой позор!»

Эмиль долго таращился на мою ладонь с болтающимся кулоном и не моргал. Поступившая информация обрабатывалась медленно, но я терпеливо ждала. Когда он поднял руку и почесал затылок, промычав что-то вроде: «ну-у-у», я уже шагала впереди толпы с его служебным пропуском на шее.

Я была невысокой. Скорее даже низкой. И именно поэтому двигаться как рыбе в воде не получилось. Стайка галдящих на весь Лувр школьников зажала меня в тиски и потянула с собой на первый этаж, чётко следуя за стрелочкой: «Джоконда».

Я ненавидела эту женщину. И поспешила поделиться своим мнением со всем миром, крича благим матом и словно кегли расталкивая окруживших меня детей.

Экспозиция Древнего Египта раскинулась сразу на нескольких этажах: нулевом, первом и минус первом, куда частенько привозили экспонаты из других музеев на временную выставку.

Начать с того места, на котором я стояла, показалось мне разумным стратегическим ходом. Обогнув толпу, стремящуюся поглазеть на творение да Винчи, я проскользнула в отдел египетских древностей на первом этаже.

Здесь оказалось не так людно, как в других частях Лувра. Завороженные расписанными золотом потолками, посетители негромко перешёптывались, фотографировали. Моё искорёженное красное лицо попало как минимум на пять или десять снимков, но мне всё же удалось протолкнуться к пожилой женщине, смотрительнице музея.

– Прошу прощения, madame. – Я сняла солнечные очки и поправила волосы. Женщина с интересом уставилась на мой спёртый у охранника пропуск.

– Чем могу помочь, monsieur Карант? – ухмыльнулась она.

– Ришар, Аника Ришар. – С виноватой улыбкой я спрятала белую карточку на шнурке под худи.

– Ришар, знакомая фамилия. Чем могу помочь, Аника?

– Я ищу monsieur Робинса, американского археолога…