Погребенные тайны

— Я думаю — возможно, они не обратились к нам потому, что их никто не поставил в известность об исчезновении девушки. — Он сцепил руки в замок. — Как видите, Маршалл Маркус не позвонил в полицию. Интересно, правда? По идее он бы уже должен на уши поставить и полицию, и ФБР, чтобы искали его дочь.

— Он звонил в полицию, — сказал я. — Пару часов назад.

Он покачал головой и твердо сказал:

— Это не так.

— У вас неточная информация.

— О Маркусе у нас абсолютно точная информация, — сказал он. — Мы точно знаем, что ни он, ни его жена в полицию не звонили. Ни по одному из четырех его домашних телефонов. Ни с одного из его двух мобильных. Ни с мобильного его жены. Ни с одного телефона в «Маркус капитал». — Он пристально посмотрел на меня. — Вот так. Мы уже некоторое время держим Маркуса под наблюдением по решению суда. И я уверен, что ему об этом известно. Это он вас сюда прислал, мистер Хеллер? Пожалуйста, не трудитесь отрицать тот факт, что вы встречались с Маркусом в его доме в Манчестере сегодня утром. Вы для этого пришли? В качестве его агента? Попытаться выяснить, какими сведениями мы располагаем?

— Я пришел потому, что жизнь девушки, возможно, находится под угрозой.

— Той самой девушки, которую пришлось отправить в исправительную спецшколу из-за ее проблемного поведения?

Я едва сдержался, чтобы не вспылить.

— Да. После того как ее похитили. Такие вещи очень даже способны подействовать на психику. Разве вы этого не понимаете? Мы с вами на одной стороне.

— Вы работаете на Маркуса, верно?

— Да, но…

— В таком случае мы по разные стороны. Ясно вам?

4

Алекса чувствовала, что сердце колотится все быстрее и быстрее. Она слышала его удары. В этой ужасающей тишине они звучали как литавры.

— Ты меня слышишь, Алекса? — произнес едва слышный голос.

Пищевод обожгло кислотой. Она закашлялась, почувствовала, что ее вот-вот вырвет. Немного рвоты вылилось на промокшую рубашку, остальное застряло в горле.

Нужно было сесть, чтобы выплюнуть все изо рта, но она и голову-то не могла приподнять выше, чем на несколько дюймов. Не могла двинуться.

— Поосторожнее там, будь добра, — сказал голос. — Мы не сможем открыть твой гроб в случае чего.

— Гроб… — выдохнула она.

— Умирать тебе незачем. Мы не хотим твоей смерти. Мы просто хотим убедить твоего отца пойти нам навстречу.

— Сколько денег вы хотите? — прошептала она.

— С чего ты взяла, что мы хотим денег, Алекса? А если бы и хотели, у твоего отца все равно ничего нет.

— Мой отец… У него до хрена денег, понятно? Он вам все отдаст, только, пожалуйста, пожалуйста, выпустите меня скорее.

— Алекса, вот теперь слушай меня очень, очень внимательно, поскольку от этого зависит твоя жизнь.

— Я слушаю, — прошептала она.

— Хорошо. Теперь вот что, Алекса. Поговорим о том, как ты будешь дышать. Ну что? Слушаешь?

Ее всю затрясло, и она простонала:

— Пожалуйста…

— У тебя в гробу есть воздух, но его немного. Если бы мы просто положили тебя туда и закопали, ты бы и полчаса не протянула. Но мы понимаем, что этого времени слишком мало.

— Закопали?.. — прошептала она.

— Да. Ты в стальном гробу, закопанном на десять футов в землю. Погребена заживо. Но ты, конечно, и сама уже это поняла.

Что-то взорвалось у нее в мозгу: яркие искры света. Она кричала, пока голосовые связки не перенапряглись так, что из горла выходили только тяжелые всхлипы, но в темноте и они казались оглушительно громкими.

Флуоресцентная оранжевая квитанция на штраф за неправильную парковку уже торчала за стеклоочистителем моего «дефендера». Черт бы побрал этого Снайдера. Если бы он не заставил меня столько ждать, счетчик не показал бы лишнее время.

Я достал «блэкберри», хотел позвонить Маркусу, и тут услышал за спиной женский голос:

— Нико?

Так меня уже почти никто не называл, только несколько человек, которых я знал в Вашингтоне давным-давно.

Я почувствовал, что это она, может быть, даже по запаху узнал, еще раньше, чем она тронула меня за плечо. Не оборачиваясь, я сказал:

— Диана?

— А у тебя все тот же «дефендер», вижу, — сказала она. — Ты почти не меняешься, правда?

— Привет, — сказал я и обнял ее. На секунду заколебался, целовать ли ее в губы — давно прошли те времена, — но она сама решила этот вопрос: подставила щеку. — Отлично выглядишь.

Я не лгал. Диана Мэдиган была в узких джинсах, потертых коричневых ковбойских сапогах и изумрудной блузке, подчеркивавшей цвет ее необыкновенных светло-зеленых глаз.

Таких женщин я никогда больше не встречал. Сильная, чуткая, элегантная. И красивая. Упругое гибкое тело и буйная копна кудрявых волос. Медового цвета с рыжеватыми искорками. Нос крупный, но изящный. Единственное, что в ней напоминало о прошедших годах, — тонкие морщинки вокруг глаз.