Погребенные за мостом

Вокруг было красиво даже в это скупое на прелесть и очарование время года, но Вукашин не замечал этого. Путники то шли по густому лесу, то перед ними открывались широкие долины. Иногда, пробираясь узкими горными тропами, они оказывались на краю головокружительно-высоких обрывов, с которых, кажется, видна была вся страна и иные земли.

Время от времени им попадались стоящие на склонах гор дома, в долинах лежали крохотные селения – меньше десятка домиков. Когда человеческое жилье встретилось впервые, Вукашин взбодрился: вдруг там есть кто-то, готовый помочь, подсказать. Кто-то живой.

Но ни разу никто не вышел им навстречу. Не залаяла при их приближении собака, не мычали коровы, не кричали петухи, не вился из труб сизый дым.

– Они побывали здесь, – сказал Вукашин, не заботясь о том, дрожит ли его голос.

– Идем. Не смотри туда, – бросил Небойша, и больше они не заговаривали об этом.

Солнце поднялось высоко в небо, освещая и согревая опустевшую землю, и, постояв в зените, стало медленно опускаться, собираясь через несколько часов уступить место рогатому месяцу.

– Долго нам еще? – рискнул спросить Вукашин.

Небойша сжал челюсти и дернул углом рта:

– Успеем.

И ни слова больше.

Страх холодной змеей заполз в душу Вукашину. Он понимал: Небойша и сам толком не знает. Он говорил, что ему доводилось бывать в одном из селений близ монастыря, но добирался он туда иным путем, не тем, которым они шли сейчас. Ободряло лишь то, что Небойша умел ориентироваться на местности, угадывать направление по солнцу и иным приметам.

Они прошли еще около часа, а может, больше. Вукашин уже плохо соображал: хотелось есть, а еще больше – лечь и отдохнуть. Но об этом, конечно, не могло быть и речи. Небойша шел вперед как заведенный, и Вукашин ни за что не посмел бы заикнуться об усталости.

Небойша говорил, что им нужно будет преодолеть огромный каньон – где-то в тех местах и находится монастырь. Но когда они добрались до каньона и стало ясно, что они идут в правильном направлении, у Вукашина не было сил радоваться. Да и чему? Оранжевый шар солнца уже задевал вершины гор. Еще часа два – и станет темно.

А вместе с темнотой явятся чудовища.

«Нам нипочем не успеть», – почти равнодушно подумал Вукашин. Все было напрасно. Может, лучше найти обрыв покруче, подойти к краю, да и броситься вниз, надеясь на легкую и скорую смерть да на Божье прощение?

– Ты это видишь? – внезапно спросил Небойша, и Вукашин посмотрел туда, куда он указывал. На дороге, которая справа от них спускалась с горного склона, показалась повозка.

Зрелище было совершенно обыденным – гнедая лошадь с черной гривой, возок, мужчина, держащий вожжи, но оно произвело на Вукашина такое сильное впечатление, что он не мог выговорить ни слова, только открывал и закрывал рот, как пойманная рыба.

– Человек, – шепотом проговорил Небойша. – Монах.

Это и вправду оказался монах, в долгополом одеянии, с черной бородой, скрывающей пол-лица. Вид у него был отнюдь не смиренный, глаза из-под кустистых бровей сверкали остро, да вдобавок, стоило ему приблизиться к путникам, в его руках, словно по волшебству, появился нож.

– Откуда вы и куда направляетесь? – спросил он.

– Я Небойша, а это – Вукашин, – за них двоих ответил Небойша, рассказав в двух словах, откуда они и зачем забрались в эти глухие места.

Пока он говорил, монах обшаривал их взглядом, словно не доверяя услышанному.

– Далековато отсюда до Добрича, – обронил он, когда Небойша замолчал. – Неужто вот так за день и дошли?

– Увидел бы ты, что мы видели, еще не так побежал бы, – не сдержавшись, выпалил Вукашин, хотя ему, конечно, не положено было вмешиваться.

Монах неожиданно усмехнулся. Неуловимое движение – и нож исчез, будто его и не было. Удивительный слуга божий, ничего не скажешь.

– Я, сын мой, разное видел. Тебе и во сне бы такое не привиделось. – И он запоздало представился: – Можете звать меня отцом Владимиром.

– Ты не из той ли обители, отец Владимир? – спросил Небойша. – Возьми нас с собой, подвези. Самим нам не успеть, пока…

Не дослушав его, монах мотнул головой, указывая себе за спину:

– Поторопимся, так успеем до темноты.

Теперь они ехали, и Вукашин наслаждался каждым мгновением, когда ему не нужно было двигаться, переставлять ноги. Какое счастье – просто сидеть в повозке!

– Поедем короткой дорогой, – пояснил монах, сворачивая на неприметную тропу, которой Вукашин поначалу не разглядел.

Где-то внизу ревела горная река. Лошадь ходко шла вперед, хотя ей, наверное, не нравилось, что в повозке прибавилось пассажиров.

– Вы-то там, в обители, слышали про адских тварей? – спросил Небойша.

– А как же, – отозвался отец Владимир. – Нечисть поганая третий месяц лютует. – Проговорив это, он обернулся к своим спутникам: – Повезло вам, крепко повезло. Вы первые люди, которых вижу в этих местах с начала зимы. Горы вымерли – только за стенами монастыря и можно укрыться.

– Что же вы, божьи слуги, не помогали бедным людям? – спросил Небойша, и Вукашин испугался, как бы отец Владимир не рассердился и не выкинул их из повозки. Но тот спокойно ответил: