Погребённые заживо

Фаррелла мутило, хотелось в туалет и плакать. Если он скажет им то, что они хотят услышать, где гарантии, что они оставят его в покое? Он понимал, что, если начнет задавать вопросы, тут же получит по зубам.

— Назови два имени. Назови их — и покончим с этим.

Фаррелл закрыл глаза и покачал головой. На одно дикое, бессознательное мгновение ему захотелось, чтобы ему причинили боль. Он хотел, чтобы наконец все закончилось: пусть его лучше изобьют — нет ничего страшнее ожидания.

И страшнее неизвестности…

— Все закончится довольно быстро, и не будет никакого оружия, — произнес водитель. — Но если ты сделаешь неправильный выбор и нам придется тебя проучить, ты должен понимать, что нет предела жестокости. Иногда трудно… остановиться. Уж тебе должно быть доподлинно известно, какие увечья можно нанести одним ударом ноги, верно?

— Амин пытался защитить свою голову, но это не помогло.

— А бил его только один человек.

— Хотя возможен и другой исход. — Водитель вставил ключ в замок зажигания и повернул его. — Если ситуация выйдет из-под контроля, я имею в виду. Если ты получишь сильные увечья, нам, скорее всего, будет позже сложно добраться до тебя, в отдельную камеру для заключенных-инвалидов.

— Скажи, как их зовут. Последний шанс.

Во рту у Фаррелла все пересохло и горело. Он безмолвно шевелил губами, тяжело дышал, задыхаясь, ловил ртом воздух.

— Глупо, — заметил водитель, — Очень глупо.

Он завел машину.

Фаррелл завопил, перекрикивая радио, и, когда музыку прикрутили, стал, задыхаясь, что-то бормотать. Его бессвязная речь вот-вот готова была превратиться в рыдания. Он снова и снова повторял имена, пока слова не слились в один поток и не потеряли смысл. Фаррелл бормотал до тех пор, пока не почувствовал на своем лице чьи-то руки. Ему зажали рот и приказали успокоиться.

Сказали, что он все равно ничтожество, придурок и убийца. Но, по крайней мере, не полный идиот.

Портер знала, что было бессмысленно перерывать тут все, когда она так устала и может легко чего-то не заметить. Но она очень хотела покончить с этим.

Здесь были сотни дел, в каждом иногда по десятку протоколов и определений. Разумеется, не было никакой необходимости читать их все, но Луиза быстро поняла, что даже просто бегло просмотреть все документы, хранившиеся у Кэтлин Бристоу, — дело не пяти минут.

Дела заключенных были разложены по алфавиту. И пока Портер на букву «Ф» искала Фристоуна, она поймала себя на том, что читает судебные решения, которые, она была уверена, не представляют для нее никакого интереса. Она понимала, что хотя они и были бывшими «подшефными» погибшей женщины, все равно это была конфиденциальная информация. Но это ее не остановило. Она была как загипнотизированная, временами шокированная. Фрэнсис Бристоу был прав, когда сказал, что его сестра работала не с одним «психом».

Из документов по делу Гранта Фристоуна она узнала несколько неприятных подробностей, но в них, казалось, не было ничего существенного. К делу прилагались копии допросов, проведенных в тюрьме, заключения медиков, у которых он, находясь за решеткой, проходил обследование и лечение, но не было ни одного документа, имевшего отношение к Межведомственному комитету общественной безопасности и вступившего в силу после освобождения Фристоуна.

Портер находилась в доме одна. Она принесла с собой наверх радио из кухни, настроила его на волну «Мэджик ФМ». Когда песни уж слишком стали навевать сон, она переключилась на «Радио 1», кивая в такт музыке, пока вытаскивала пачку за пачкой коричневые и зеленые дела о временной отсрочке или приостановке приговора.

Она напевала себе под нос веселую композицию, которую знала, и раздумывала над тем, освободился уже Торн или еще нет. Когда он по телефону спрашивал, чем она думает заниматься, это было больше, чем обычный вопрос коллеги по работе, но она решила не торопить события. Луиза чувствовала, что он еще не совсем отошел от того, что чуть было между ними не произошло. В этом отношении он был похож на большинство мужчин: радовался, что забрался к ней под юбку, но не очень хотел это обсуждать или, прости Господи, думать о том, что будет после.

Наконец Портер обнаружила документы комитета, разложенные по годам. Тут было штук шесть пухлых папок, относящихся к делу Гранта Фристоуна за 2001 год. Она присела на корточки и разложила их на кучки: «Управление рисками», [35]«Обеспечение жильем», «Программа лечения сексуального насильника», «Алкоголь и наркотики». Она взяла папку, озаглавленную «Протоколы заседаний», и вытащила пачку бумаг, скрепленную скрепкой. Кэтлин Бристоу, как всегда, была дотошна — все документы (в основном написанные от руки) были разложены в строгой хронологической последовательности. Портер открыла последнюю страницу: протокол заседания комитета от 29 марта 2001 года.

Она узнала фамилии под словом «Присутствуют». Ни одной фамилии под заголовком «Отсутствуют»…

Портер не сводила глаз с даты.