Погребённые заживо

Послушай, я допускаю любые свидетельства того, что наркоманы сами подвергаются насилию.

Возможно, он звонил не Люку.

Мы уже проверили родителей…

Пока одна большая мысль не заслонила собою все остальные, шум в голове у Торна стал громче, и его уже нельзя было не замечать, как жужжание аппарата.

Как того, что сказал Ларднер. Его последних слов:

«Почему бы тебе не рассказать все инспектору? Почему ты не выносила, когда он к тебе прикасался…»

Торн сбросил наушники и стал давить на резиновую кнопку.

Джейн Фристоун встала и пошла прочь, когда увидела, что он идет к ним. Торн наблюдал, как она подошла к забору, затем достал и прикурил сигарету. Потом опустился на скамью рядом с ее братом.

На ту же скамью, на которой неделю назад сидел Грант Фристоун, когда его арестовали Торн и Портер.

— Черт возьми! — воскликнул Фристоун.

— Успокойся.

— Я здесь с сестрой, ясно?

Фристоуна освободили из Льюишема в тот же день, когда Мэгги Маллен было предъявлено обвинение. Теперь, помимо прохождения обязательного лечения в реабилитационном центре и еженедельных визитов, чтобы расписаться в «Журнале профилактики преступлений на сексуальной почве», он сам мог распоряжаться своей жизнью. Хотя вскоре Торн шепнет заинтересованным лицам, как много времени в этой жизни отводится сидению на скамейке в местном парке вблизи от детской площадки.

— Не стоит быть таким неблагодарным козлом, — сказал Торн. — Если бы не мы, сидеть бы тебе сейчас за убийство Сары Хенли. Гнить где-то в Белмарше или Брикстоне.

— Спасибо большое. Но не будем забывать, что именно вы — те придурки, которые меня арестовали.

Справедливое замечание.

— Но все же удачно разрешилось, — заметил Торн.

Было тепло, хоть и дул легкий ветерок. Торн снял свою кожаную куртку и положил себе на колени. Лепестки цвета вишни мягко кружились над тропинкой; к мусорной корзине, стоящей у скамейки, прилипла обертка от мороженого.

— Я ушам своим не поверил, когда услышал, — признался Фристоун. — Я имею в виду о той женщине, жене Тони Маллена. И ее любовнике.

— Ты когда-нибудь ее видел? Раньше, когда она была Маргарет Стринджер?

— По правде сказать, я имел дело только с мисс Бристоу. — Он повернулся к Торну. — Я расстроился, когда узнал о ее смерти. Она была хорошей. Если хотите знать, и поделом уроду, который ее убил!

Торн несколько раз изменил позу, пока боль не утихла.

— Значит, для тебя это явилось неожиданностью, когда ты узнал, что на самом деле произошло с Сарой Хенли?

— Еще какой!

— Не ожидал, что это совершила жена Тони Маллена, а не он сам, да?

— Не понял?

— Я думаю, ты считал, что Маллен хотел повесить это дело на тебя. Я не утверждаю, что ты полагал, что он сам ее убил, но, вероятно, он с готовностью обвинил в этом тебя. Он был бы вне себя от радости, если бы упрятал тебя за решетку. Я прав?

Фристоун пожал плечами, забеспокоившись за свою шкуру.

— Грант, у тебя нет веских причин, чтобы скрывать от меня правду. Маллен сейчас уже не в состоянии тебе навредить. Или оказать услугу.

Именно к этому пришел Торн, совершив серию поездок. Череда безрадостных вероятностей, обозначившихся в темноте, осветила самые потаенные уголки…

А что, если преступление Адриана Фаррелла было в некотором роде реакцией на то, что он сам подвергался насилию, и вероятнее всего дома?

Если звонки из дома Фарреллов в дом Малленов были звонками отца к отцу, а не сына к сыну, что они могли обсуждать?

И что такого мог рассказать Питер Ларднер, чего так боялась Мэгги Маллен? Или он уже нашептал Люку на ушко в пыльном темном подвале о парочке «скелетов в шкафу»?

Торн не был абсолютно уверен, что мыслит и нужном направлении, но ему казалось, что он попал в точку. Он был почти уверен, что Тони Маллен, не желая упоминать имя Гранта Фристоуна, старался скрыть не только интрижку своей жены.

Лишь Фристоун мог подтвердить или опровергнуть его догадки.

— Ты не похож на парня, который любит детей, — признался Торн.

Фристоун обернулся к нему, его губы побелели.

— Ты их не любишь. Вот в чем дело! Не знаю, чем отличается тот, кто любит детей. — Он кивнул на двух пожилых мужчин, которые сидели через две скамьи от них, поглощенные беседой, потом на молодого мужчину, который приближался к ним трусцой, не отставая от бегущей рядом с ним молодой женщины. — Они не похожи на педофилов… Он не похож.

Торн указал на худощавого мужчину, который отвернулся, пока его собака справляла нужду на краю тротуара.

— А вот он, смотри, похож.

— Что я должен на это ответить?

— У большинства из нас нет настоящего… нюха, так я думаю. Мы не в состоянии распознать тех, кого раздирают подобные физические желания и потребности. Мы не ловим их сигналов, знаков, если предположить, что они подают таковые. — Он вытянул ногу, расправил плечи. — А ты, интересно, ловишь?

Фристоун молчал.