Погребенный светом (СИ)

Холодный ветер, легонько дующий в лицо, шевелил ее светлые волосы, окрашивал румянцем щеки, заставлял щуриться. Лана шла быстрым шагом, впервые за несколько дней боясь, что Гарбер вновь будет за ней следить, будет ее тенью, ведь она обычно не видела его, когда оглядывалась назад.

Под ногами вдруг завертелся камешек, который Лана, не заметив, подопнула. Задумавшись, девушка пнула его еще раз, потом еще и еще. Он напоминал ей ее саму: всю жизнь она спокойно жила, пока однажды не натолкнулась на одного человека, из-за которого все закрутилось, понеслось кубарем вниз в прямом смысле этого слова. Прям как камень, который лежал и никого не трогал, а потом его пнули, и он, вертясь, полетел в непонятном ему направлении без надежды на спокойную жизнь в старом месте. И что самое интересное: после того, как камень пнули, как только он начинал останавливаться, в его бок вновь врезалась нога человека, отбирая последние надежды на мирное существование. Так и ее жизнь: не успевала она привыкнуть к обстоятельствам, как новая жизнь каждый раз снова волновала ее. Вот на этот раз Гарбер. Ведь нельзя же назвать ее знакомство с ним спокойным и невинным, полностью вписывающимся в ее новый стиль жизни.

Даже смешно.

Лана усмехнулась своим рассуждениям и мысленно вернулась в университет, вспоминая сегодняшний день.

Насколько она успела заметить, преподавателям был весьма интересен новый ученик: было видно, как часто их взгляды обращались в его сторону, однако они сдерживали свое любопытство, ожидая практик и семинаров, чтобы вплотную заняться его опросом. Одногруппники же, на удивление, повели себя весьма неоднозначно: мальчишки сторонились Гарбера, и никто так и не обратился к нему за весь день, лишь Локоть кидал на него внимательные злые взгляды. А вот девчонки почти все как одна любовались этим красавчиком, что жутко раздражало Лану. Она привыкла сидеть одна, иногда перебрасываясь шутками с Ромой, но в целом не привлекая к себе внимания. Сидеть же рядом с Гарбером и не привлекать внимания — просто две несовместимые вещи. «Могут они уже отвернуться?! Вот что в нем такого, чтобы пялиться на него во время пары? Будет перемена, хоть облепите его, а сейчас отвернитесь! Быстро!» — мысленно возмущалась она, переводя взгляд с одной одногруппницы на другую, следящими за каждым движением Алекса.

Вытащив волосы изо рта, попавшие туда благодаря ветру, Лана вдруг остановилась, забыв про камушек, и вскинула лицо к небу. В это время года начинало темнеть только часа через два, но уже потихоньку начали сгущаться сумерки. Сквозь облака было почти не видно солнца. Крамская прикрыла веки, продолжая «вглядываться» в небо прямо сквозь тонкую кожу. Перед глазами возникли звезды. Ее друзья. Она никогда не думала, что так сильно будет скучать по ним в этом городе. Увидеть их ночью было практически нереально, поэтому Лана очень долго даже не вспоминала о них. Ей даже стало немного стыдно. Мысленно девушка унеслась в прошлое, забыв о том, кто она такая. Она летала среди звезд, разглядывая сверху заснеженные горы, широкие моря, зеленые пучки леса, смотревшиеся как мох под ногами, если глядеть на это с большой высоты…

Будто очнувшись от мечтаний, Лана вдруг вздрогнула всем телом, изящно поведя плечами, когда на ее задранное кверху лицо упало что-то мокрое. Спохватившись, что стоит здесь, наверно, уже несколько минут, и за это время тучи собрались пролиться, девушка поправила на плече сумку и не спеша отправилась в сторону дома. Дождь начал потихоньку набирать темп, звеня, будто играя волшебную мелодию с помощью асфальта, металлических крыш, шелеста быстро намокающих листьев и радостных и не очень криков промокших людей. Широко улыбнувшись, Лана прошептала, обращаясь к небу: «Да, родные. Я тоже очень скучаю…». Небо ответило ей увесистым раскатом грома, на что Крамская радостно расхохоталась, поймав на себе несколько недоуменных взглядов прохожих.

Лана вернулась домой в шикарном расположении духа, совершенно забыв про Алекса и грустные мысли, которые преследовали ее все время, что она была в университете. Купив по дороге круассаны, она с порога обрадовала Катю, которая с писком подпрыгнула на месте и умчалась скорее ставить чайник. Когда Лана зашла на кухню, Кожевникова уже почти доедала третий круассан, хотя чайник еще даже не вскипел.

— Кать, ну подожди! — рассмеялась Лана, выхватывая у нее похудевший пакет.

Подруга скорчила недовольную рожу и кинулась на Крамскую со словами:

— Моя прелесть!

Однако у нее на лице остались крошки, а на голове был такой шухер из волос, что она уж никак не походила на Голума и выглядела ну уж очень смешно. Лана скорчилась пополам от смеха при виде такого явления, сдавив круассаны и, соответственно, помяв их.

Катя резко остановилась, занимая боевую позицию как в Аватаре и, прищурив глаза, с шипением произнесла:

— Это война!

После чего издала почему-то индейский вопль и кинулась в атаку.