Погребенный светом (СИ)

Лана тяжело вздохнула: и почему именно она? Чуть что, так сразу Лана. Будто другой крайней найти нельзя было.

— Что тебе надо?

Теперь настал черед Алекса высоко поднимать брови, однако в его глазах не мелькнуло и толики удивления, только интерес:

— Конспекты. Я же только что просил.

— Ты прекрасно знаешь, что я не об этом, Алекс, — резко обрубила Лана, и в ее голосе вдруг зазвучал металл. Озвученное ею имя прозвучало в тишине комнаты как из громовещателя.

Их глаза встретились. Гарбер поднес кружку ко рту, желая сделать глоток, и обнаружил, что та уже пуста. Совершенно невозмутимо он поставил ее на стол и покачал головой, все еще не отрывая от девушки взгляда:

— Не понимаю, о чем ты.

Лана прищурилась, но, дернув уголком губ, промолчала. Внутри все полыхало от негодования: ах он не понимает! Ну ладно, Гарбер, посмотрим!

Все еще играя роль гостеприимной хозяйки, но таки желая поскорее выпроводить гостя, Лана поднялась:

— Пойдем в комнату, конспекты там, да и фотографировать удобнее на столе под лампой будет.

Когда она уже собралась махнуть рукой в приглашающем жесте, ей вдруг в голову пришла картинка, как перед Алексом народ расшаркивается и стелит красную ковровую дорожку, а он во всей этой ситуации выглядит так невозмутимо, что стало аж противно. Передернув плечами и не глядя на то, идет Гарбер за ней или нет, Лана молча проследовала в комнату.

Катя тут же подскочила с кресла, на что Крамская ей улыбнулась и жестом показала, мол все нормально, но не уходи, пожалуйста!

Чувствуя, как ее спину прожигают сразу две пары глаз, Лана достала тетради и повернулась к Алексу:

— Вот все, что ты пропустил.

Пока он выбирал и фотографировал то, что считал, наверное, наиболее важным, периодически низко склоняясь к столу, Лана перекидывалась выразительными взглядами с Катей, пытаясь объяснить той, что присутствие Алекса это не «класс!», а скорее очередная проблема. Кожевникова же лишь закатывала глаза, как бы говоря: «Такой шанс упускаешь, Крамская, опомнись!».

Нахмурившись и осознав, что Катю ей не переубедить, Лана отвернулась от нее, и взгляд уперся в замершего в нелепой позе Гарбера. Точнее, поза могла быть нелепой, не стой здесь именно Алекс — он и в таком неловком положении выглядел изящно и даже немного хищно. Темная рубашка плотно обхватывала его острые плечи, а посередине спины пробегал не менее острый ряд выпирающих позвонков. Казалось, на спине у Гарбера пригрелась змея, и такое сравнение Лану напугало, особенно, когда Алекс зашевелился, и «змея» пришла в движение. Желая отшатнуться и сделать несколько шагов назад, Лана в ужасе почувствовала, как ее ноги приросли к месту, и она попросту не могла шевельнуться. И взгляд отвести не получалось. Воздуха не хватало, а в груди поднимался панический жар, быстро охватывающий все тело, и Лана хотела что-то сказать, отвернуться, но не могла. Глаза неотрывно следили за движением позвонков на спине Алекса, и она ощутила, как между грудей скользнула соленая влага, а живот скрутился в тугой узел: страх вновь наполнил ее.

Алекс разогнулся, медленно повернулся к ней, недобро улыбаясь, и змея с его спины приползла к нему на живот, внимательно уставившись на Лану. Он сделал шаг вперед. И еще один, протягивая к ней руку. Крамская хотела закричать или убежать, но стояла неподвижно, и словно онемела: желания и возможности никак не хотели согласовываться. Не придумав ничего лучше, Лана просто испуганно зажмурилась, ожидая, что сейчас вот-вот — ее коснется рука Гарбера, и змея, наконец, получит к ней доступ.

Но ничего не происходило.

Ни змеи, ни касания.

Осторожно открыв глаза, Крамская обнаружила, что Алекс все еще стоит у стола в той же позе, фотографируя, Катя спокойно сидит в кресле, а позвонки на спине Гарбера это всего лишь позвонки, а не какие-либо пресмыкающиеся. На этот раз ее придавило к месту нахлынувшее облегчение. Стараясь незаметно перевести дыхание, Лана осторожно сделала шаг назад: получилось. Потом маленький вперед.

Алекс разогнулся:

— Все. Больше мой телефон не выдержит. Удобно, если я завтра приду в семь?

От такой вежливости Лану аж скривило, и она беспомощно перевела взгляд на Катю. Та тут же подпрыгнула с места:

— Удобнее некуда! Не люблю Лану оставлять дома одну, — выразительно округлила глаза Кожевникова, мимоходом испепелив насупившуюся подругу взглядом.

Лана не могла понять: Катька часто вела себя как идиотка, но ей всегда все прощалось. Может, дело таки в кукольной внешности?

Провожая Алекса в коридор, она все еще думала о лояльности всех к Кожевниковой, а оттого чуть не подпрыгнула на месте, когда тот взял ее за руку:

— Я хотел сказать спасибо. Ты даже не представляешь, как много для меня делаешь.