Погребённый великан

— Друг мой, пожалуйста, не поймите меня превратно, — говорю я. — Речь всего лишь о том, как лучше переправиться через море с практической точки зрения. Не сомневайтесь, вы поселитесь на острове вместе и будете ходить рука об руку, как вам привычно. И если где-то в укромном месте отыщется могила вашего сына, вы сможете украсить её полевыми цветами, которых на острове в изобилии. Болотный вереск, а в пролесках — даже маргаритки. Но что касается переправы, я прошу вас немного подождать на берегу. Я позабочусь о том, чтобы устроить вашу любезную супругу поудобнее, в месте рядом с лодочной пристанью, где три древних скалы смотрят друг на друга, точно закадычные приятели. Там она останется в надёжном укрытии, но с видом на волны, а я поспешу обратно за вами. А теперь оставьте нас и подождите на берегу.

Его освещает красный закат или это по-прежнему пожар в его взгляде?

— Я не сделаю ни шага из лодки, сэр, пока в ней находится моя жена. Перевезите нас вместе, как обещали. Или мне грести самому?

— Весло принадлежит мне, сэр, и это всё ещё моя обязанность — определять, сколько пассажиров может взять это судно. Неужели, несмотря на нашу недавнюю дружбу, вы подозреваете меня в коварном обмане? Вы боитесь, что я не вернусь за вами?

— Я ни в чём не обвиняю вас, сэр. Но земля полнится слухами про лодочников и их коварство. Не хочу вас обидеть, но умоляю перевезти нас вдвоём, и довольно медлить.

— Лодочник, — звучит голос женщины, и я оборачиваюсь, успевая заметить, как она тянется рукой в пустоту, словно надеясь найти меня там, хотя глаза её по-прежнему закрыты. — Лодочник. Оставьте нас на минуту. Дайте нам с мужем поговорить без свидетелей.

Осмелюсь ли я оставить их одних в лодке? Но женщина точно на моей стороне. Сжимая весло в руках, я прохожу мимо старика и перешагиваю через борт в воду. Вода доходит мне до колен, замочив подол платья. Лодка надёжно привязана, и весло у меня. Какой в этом может быть вред? И всё же далеко я не отхожу, и, хотя взгляд мой обращён на берег и стою я неподвижно как скала, мне кажется, что я снова вторгаюсь в их близость. Сквозь тихий плеск набегающих волн доносятся их голоса.

— Он ушёл, Аксель?

— Стоит в воде, принцесса. Ему не хотелось выходить из лодки, и, думаю, долго ждать он не станет.

— Аксель, сейчас не время ссориться с лодочником. Нам очень повезло, что мы с ним повстречались. И что он отнёсся к нам так благосклонно.

— Но ведь мы столько слышали об их коварстве, разве не так, принцесса?

— Я верю ему, Аксель. Он сдержит слово.

— Почему ты так уверена в этом, принцесса?

— Я знаю, Аксель. Он — хороший человек и не подведёт нас. Сделай, как он говорит, и дождись его на берегу. Он скоро за тобой вернётся. Давай согласимся, Аксель, а не то, боюсь, мы потеряем предложенную нам великую милость. Нам обещано, что на острове мы будем вместе, а это даётся немногим даже из тех, кто всю жизнь прожили вместе. Зачем рисковать такой наградой из-за нескольких минут ожидания? Не ссорься с ним, а то в следующий раз нам повстречается какой-нибудь грубиян. Аксель, пожалуйста, помирись с ним. Я прямо чувствую, как он всё больше сердится и уже готов передумать. Аксель, ты ещё здесь?

— Прямо перед тобой, принцесса. Неужели мы действительно собираемся пойти каждый своей дорогой?

— Муж мой, это всего на пару минут. Что он сейчас делает?

— Стоит, как и раньше, высоченный, спиной к нам, и сверкает лысиной. Принцесса, ты правда думаешь, что мы можем ему довериться?

— Можем, Аксель.

— Ты только что с ним говорила. Разговор прошёл удачно?

— Удачно, муж. Разве у тебя было не так?

— Думаю, так, принцесса.

Над бухтой висит закат. У меня за спиной — молчание. Осмелюсь ли я к ним повернуться или ещё погодить?

— Скажи, принцесса, — слышу я голос старика. — Ты рада, что хмарь рассеялась?

— Без хмари эту страну ждут ужасные беды. Но для нас она рассеялась как раз вовремя.

— Я тут думал, принцесса. Могло ли выйти так, что наша любовь никогда бы так не окрепла с годами, не лиши нас хмарь того, чего лишила? Может, это из-за неё затянулись старые раны.

— Какая теперь разница, Аксель? Помирись с лодочником, и пусть он перевезёт нас на остров. Если он возьмёт сначала одного, а потом другого, зачем с ним ссориться? Аксель, что скажешь?

— Хорошо, принцесса. Пусть будет по-твоему.

— Тогда оставь меня и вернись на берег.

— Сейчас, принцесса.

— Так почему же ты медлишь, муж мой? Думаешь, терпение лодочников бесконечно?

— Хорошо, принцесса. Но позволь мне ещё раз тебя обнять.

Они обнимаются, несмотря на то что я укутал её, как младенца? Несмотря на то что ему приходится встать на колени и скрючиться на твёрдом дне лодки в странной позе? Полагаю, что да, и, покуда длится молчание, оборачиваться я не смею. Весло у меня в руках, отбрасывает ли оно тень на водную рябь? Сколько ещё ждать? Но вот голоса возвращаются.

— Мы наговоримся на острове, принцесса.

— Наговоримся, Аксель. Теперь, когда хмарь рассеялась, у нас будет о чём поговорить. Лодочник ещё стоит в воде?

— Стоит, принцесса. Пойду, помирюсь с ним.

— Тогда прощай, Аксель.

— Прощай, моя единственная любовь.