Погружение (ЛП)

Кэл тоже разочаровывал. Как бы сильно я не старалась быть очаровательной и милой, он не реагировал. Продолжал держаться от меня на расстоянии, снова и снова, удивляя меня в коридоре между классами своими «Привет» или «Классный топ, Бруклин». Я знала, он делает это специально, заставляет меня думать, что у меня был шанс, и что я буду работать, чтобы приблизиться к нему. Я была убеждена, он хотел, чтобы я сблизилась с ним. Я несколько раз ловила его в классе за тем, что он откровенно пялился на меня. Это был взгляд хищника, будто он стремился заклеймить меня, сделать своей.

Всякий раз, когда ты стараешься ни во что не ввязываться, проблема сама тебя настигает в самый неподходящий момент, форсирует ситуацию, и у тебя нет выбора, кроме как действовать из чувства моральной ответственности, потому что глубоко в сердце ты хорошая и хочешь делать хорошие вещи, поступать правильно, если вам угодно. Мое отчаянное желание творить добро исходило от гнетущего чувства вины из прошлого, а не от чувства моральной ответственности. Я знала, в конце концов, что должна что-то сказать, что-то сделать, от чего буду чувствовать себя некомфортно, потому что, когда ты пытаешься быть хорошей, есть ли другой выбор?

Пятница, и я едва дошла до уборной, когда зазвонил телефон. Я сдерживалась все утро, и не могла найти оправдание, чтобы отпроситься со своих занятий. На самом деле, это не правда. Был перерыв между четвертым и пятым уроком, но Кэл держал меня у моего шкафчика все это время, и я не могла упустить возможность поговорить с ним. Я бы скорее получила мочевую инфекцию, чем ушла от Кэла.

Он спросил, не хочу ли я сделать снимки игры женской волейбольной команды после обеда. Да, он, в конце концов, взялся за ежегодник, и я ждала этой возможности, чтобы узнать его получше. Узнать, что им движет. Что ему нравится, а что нет. Вся информация, что мне понадобится, будет храниться в моем арсенале для будущего использования, когда разразится битва. Я согласилась встретиться с ним в спортзале в четыре, и он ушел, оставляя мне достаточно времени лишь для того, чтобы успеть дойти до класса до звонка.

Я залетела в кабинку и сорвала с себя шорты, опускаясь на туалетное сидение, потому что не могла сидеть на корточках. Я слишком сильно хотела в туалет. Обычно, я сидела на корточках над унитазом, и, вероятно, и сейчас мне надо было так сделать, потому что почти уверена, что ощущала крошечные капли на задней части бедер.

— Гадость, — бормочу. — Я сижу в чьей-то моче.

Но мое облегчение стало маленьким кусочком рая, и я в блаженстве сидела на унитазе, наслаждаясь ощущением пустого мочевого пузыря, глупо улыбаясь, пока читала ненормативную лексику, написанную на двери кабинки.

«Джейми Х. — грязная шлюха».

Мне было интересно, кто такая Джейми Х.

«Кэролайн трахнула футбольную команду».

Вау, — подумала я. — Это много траха.

«Люси делает парням минеты за деньги».

Да неужели?

Я наклонилась вперед и перечитала предложение. Они не могли говорить о моей Люси. Да, точно так же, как Райана, я решила называть ее моей собственностью. Это была мгновенная собственность, потому что я думала о том, что она была мила и добра, и я не собиралась позволять любой суке говорить гадости о ней. Конечно, возможно, это была другая Люси, но «Люси» не было популярным именем. Девушка, которую я встретила, не похожа на развратную и легкодоступную оторву, о которой написано на двери туалетной кабинки. Почему кто-то написал так о ней?

Я вспомнила те несколько раз, когда я видела ее вне класса. Она никогда не гуляла и ни с кем не общалась. Она всегда была в одиночестве, угрюмой, в лучшем случае замкнутой. У нее не было друзей. Но почему? Я думала про первый день занятий, когда я стукнулась головой. Она обратилась ко мне тогда. Почему она это сделала? Может, потому, что я была новичком? Я не знала ее достаточно хорошо. Для нее это было безопасно — поговорить со мной, с кем-то доселе незнакомым ей. Возможно, только возможно, она пыталась подружиться со мной. В тот момент я была переполнена своего рода нежностью, обычно испытываемой исключительно к маме и папе. Это была родственная нежность, но я почувствовала ее и к этой девушке. Я хотела принять ее как сестру, защитить, заставить ее улыбаться.

Я замерла, когда услышала, как дверь туалета открылась. Рядом раздались шаги, затем всхлипы. Я не знала, что делать. Я должна дать знать о своем присутствии, например кашлем или вздохом? Было очевидно, девушка думала, что она в полном одиночестве. Кто не проверяет под дверями кабинок, чтобы удостовериться, что ты одна?

Всхлипы продолжались еще пару минут, прежде чем резко прекратились. Я была уверена, что она все еще находится в туалете. Не было слышно, чтобы дверь снова открылась. Я поняла, что могу застрять здесь навсегда, если срочно что-то не придумаю. Лучше просто выйти. Она будет огорчена или зла, но я должна воспользоваться этим шансом.