Погружение в бездну (Россия на исходе XX века)

Однако Собчак не ограничивается этими правомерными предположениями и пускается в рассуждения о психологических мотивах, побудивших якобы генерала к столь радикальным действиям: ''Попытаемся понять, что подтолкнуло Родионова к принятию рокового решения. Он ежедневно видел взбудораженную, взъерошенную толпу, мешающую нормальной работе транспорта, не работающую, кричащую, размахивающую руками. Над перевозбужденными, орущими головами - лозунги. Кое-какие из них, написанные по-русски, он прочитать мог. Но мог ли в апреле 1989 года, еще до первого Съезда народных депутатов, генерал Родионов согласиться с этими лозунгами? Конечно, нет. Вспомним, как постепенно мы сбрасывали с себя коммунистические и социалистические шоры. Как выли от настоящей боли те, кто свято в это верил и ко всему привык. Нужно их попытаться понять и пожалеть. Не всегда, да и не всем дано вовремя и сразу все понимать, анализировать и приходить к правильным выводам. Массированное давление масс-медиа на умы советских людей в течение 70 лет не могло не остаться без последствий, деформация сознания не могла уйти в одночасье. В тот момент у Родионова и мысли не возникало, что лозунги не несут в себе состава преступления, что речь идет об антиправительственных, но в демократическом обществе вполне обычных, имеющих право на существование явлениях. Но генерал Родионов вырос в советской системе и не только вырос, но и служил ей. У него, как у большинства власть имущих, не было сомнений, что на площади собрались преступники, а значит, к ним нужно применить силу. Генерал Родионов увидел во всем происходящем угрозу всему укладу жизни, к которому он привык, который он любил и которым дорожил. Мог ли он остаться в стороне? С душой, преданной идее коммунизма и отягощенной всеми атрибутами коммунистической идеологии, - не мог. И не стал''.1

---------------------------

1 Там же. С. 109.

257

Все это никак не соответствует облику военного прагматика, представителя военной номенклатурной элиты, находящейся, подобно советской и партийной номенклатуре, в процессе перерождения и разложения, что со всей ясностью обнаружилось в конце ''перестройки'' и в период либерально-демократических ''преобразований''. Иначе не понять, как Родионов вошел в антикоммунистическое правительство в качестве министра обороны. Неужели с обновленной душой, недавно ''преданной идее коммунизма и отягощенной всеми атрибутами коммунистической идеологии''?... Сказки об идейном прозрении людей, годами зрелых и перезрелых, об их постепенном освобождении от коммунистических и социалистических шор ''сказываются'' в расчете на дураков. И единственное, что можно рекомендовать нашему ''сказителю'', так это то, чтобы он оставил их при себе.

А.А.Собчак, как мы могли убедиться из приведенных его рассуждений, старается понять Родионова и даже по-своему оправдать генерала. И это весьма примечательно, если учесть, что перед нами один из самых ярых демократов. В чем причина такого снисходительного отношения радикального демократа к непосредственному виновнику кровопролития? Тут есть, о чем поразмыслить. Но свою догадку выскажем ниже. А сейчас, возвращаясь к событиям 9 апреля, подчеркнем, что без санкции Москвы, на наш взгляд, ни бюро ЦК Компартии Грузии, ни военачальники в лице генерала Родионова не рискнули бы применить силу против людей, собравшихся на площади у Дома правительства. Слишком высоки для них были степень ответственности и цена риска. Не решились бы они на это, как не решились без согласия Центра сделать малое сравнительно с кровавой операцией на площади: изолировать лидеров оппозиции, вдохновителей и вождей митингующих. А, казалось бы, что может быть проще и очевиднее безотлагательного ареста зачинщиков беспорядков? И все же они гуляли на свободе и будоражили город. Такова была воля Москвы.

258

Первый заместитель председателя Совета Министров Грузии Г.Д.Мгеладзе свидетельствует, что поздно вечером 7 апреля в кабинете первого секретаря ЦК Д.И.Патиашвили обсуждалась политическая ситуация в Тбилиси. В обсуждении принимал участие второй секретарь ЦК Б.В.Никольский, который ''сказал, что Москва пока не дает разрешения на арест лидеров экстремистов, несмотря на то, что мы неоднократно посылали свои предложения, но нам говорят, что скоро будет Закон''. Еще вечером 7 апреля в телеграмме, отправленной в Москву и подписанной Патиашвили, в числе различных мер предлагалось: ''незамедлительно привлечь к уголовной и административной ответственности экстремистов, которые выступают с антисоветскими, антисоциалистическими, антипартийными лозунгами и призывами. Правовые основания для этого имеются''.