Погружение в подлинность

Когда читаешь в биографии о том, что тот или иной композитор был гением и т. д. и т. п., это воспринимается как-то отдаленно. А когда ты сам слушаешь музыку этого композитора, это напоминает разговор без свидетелей, после которого ты сам для себя делаешь выводы, что он для тебя значит. Тогда ты сам можешь чувствовать, какие струны в твоей душе задевает его музыка, и задевает ли вообще, если тебе никто при этом не разъясняет, что это – шедевр мировой классической музыки.

Дина всегда считала скрипку очень сложным инструментом, фортепиано и гитара ей всегда казались ближе. Поэтому она не смогла долго слушать каприсы Паганини для одной скрипки, хотя в одном из них услышала мелодию, использованную любимыми музыкантами для песни. Слушать скрипку в сочетании с другими инструментами или с оркестром было гораздо интереснее, на их фоне она воспринималась иначе. Какие-то вещи были ей знакомы, просто она не знала, что их автором был Паганини, многое она слышала впервые…

Через некоторое время Дина ясно осознала: даже если она прочитает все книги о Паганини и узнает множество мнений о его причастности или непричастности к темным силам, ей все равно будет неважно, кто и что про него думает, кто кем его считает. Для нее он всегда будет гением и великим мастером. Не потому, что так сказал кто-то из его биографов, а потому, что она все слышала сама…

Как-то, прокручивая в памяти цепочку событий, которые привели ее к Паганини, она вспомнила, как что-то всколыхнулось в сердце, когда она увидела портрет Бетховена на диске… Войдя в магазин, Дина сразу же направилась к дискам с музыкой Бетховена. Снимая диски с полки, она даже не стала разбираться, что из этого она слышала, а что нет, понимая, что даже то, что ей знакомо, сейчас будет звучать для нее по-другому. У нее было такое ощущение, что прерванный когда-то разговор ищет своего продолжения, только новый его виток будет совсем иным…

Раньше ей хватало чувств, которые у нее остались от тех сонат, которые она слышала. Теперь же ей казалось, что она его не дослушала, не расслышала, не поняла до конца… Теперь ей хотелось услышать и пропустить через душу то, мимо чего она когда-то прошла. На нее лавиной обрушивались симфонии, увертюры, сонаты, концерты, унося в мир человека, который когда-то уже зажег в ее душе огонь, но который многого ей тогда не рассказал и не раскрыл.

Видимо, тогда время еще не пришло, а теперь ей казалось, что все внутри ее рвется навстречу тому, что она слушала. Ей казалось, что он продолжает разговор только другим тоном и в другом ключе. Возможно, время для такого разговора настало только сейчас, когда Дина стала старше и на многие вещи стала смотреть по-другому…

На книги, написанные о Бетховене, она тоже стала смотреть по-другому. Когда-то, еще подростком, она читала художественные произведения о нем, в которых авторы пытались воспроизвести его диалоги с окружающими. Теперь ей все это было не интересно и казалось надуманным. Ей хотелось прочитать его собственные письма, увидеть то, о чем он говорил сам, понять, что для него было важно…

В описаниях многих авторов Бетховен предстает как страдающий, несчастный человек. Но Дине теперь мало было знать про него только это… Трагедии, боль, несчастная любовь, глухота – это все понятно. Но ведь таким он был не один. Многие композиторы, музыканты, художники тоже пережили несчастную любовь, жизнь большинства из них тоже была наполнена болью. Глухота… Конечно, для него это было трагедией, но ведь есть много других людей, которые тоже теряют определенные способности, а вместе с ними – возможность заниматься делом всей своей жизни.

Дина хотела найти то, что зажигало в его душе такой огонь, который заставил его сказать: «Музыка должна высекать огонь из груди человеческой». Ей очень хотелось понять, что вызывало у него горячий интерес и вдохновение, что помогало ему справляться с трудностями. Она вчитывалась в его письма, пытаясь представить пишущего их Бетховена, который на время оставил мир звуков и выражал свои мысли в словах. Она не ожидала, что в этих письмах, вместе с какими-то бытовыми деталями, найдет какие-то ценные мысли для себя самой.

Образ того Бетховена, которого она знала раньше, теперь казался ей похожим на набросанный карандашом портрет. Теперь же этот портрет обогащался красками, она видела другого человека. Наверное, так чувствует себя человек, который попадает в новое место, долго смотрит в какую-то одну точку и вдруг оглядывается вокруг, и это место открывается перед ним совершенно иначе, во всей своей полноте…