Погружение в Солнце

«Теперь ясно, почему нам попадались соляриане двух разных типов, – подумал Джейкоб. – „Обычные“ – это, наверное, и есть молодь, им дают несложные поручения, например пасти тороиды. Но где же тогда обитают взрослые особи? Какая у них культура? Каким образом существам из ионизированной плазмы вообще удается общаться с состоящими в основном из воды представителями человеческой расы?» Ему не давала покоя выдвинутая инопланетным существом угроза. При желании для взрослых соляриан ускользнуть от космического корабля или даже сколь угодно многочисленной земной флотилии не сложнее, чем орлу увернуться от воздушного шара. Если они сейчас прервут контакт, человечество уже никогда не сможет заставить их его возобновить.

– Ужнайте у него, пожалуйшта, не Буббакуб ли их обидел? – попросил Кулла. Глаза принга полыхали, речь сопровождалась приглушенным перестуком челюстей.

«ДЕЛО НЕ В БУББАКУБЕ. ОН – НИЧТО. ПРОСТО ОСТАВЬТЕ НАС В ПОКОЕ».

Фигура солярианина начала тускнеть. Неровный прямоугольник уменьшился, словно постепенно отдаляясь.

– Постойте! – Джейкоб вскочил, простирая руку в пустоту. – Не отрекайтесь от нас! Ведь мы ваши ближайшие соседи! Мы вас не обременим – мы всего лишь хотим обмениваться с вами опытом! Скажите хотя бы, кто вы такие!

Силуэт пришельца расплывался, тая вдалеке. В какой-то момент наползающее облако темного газа поглотило его целиком, однако собравшиеся успели разобрать последнее его сообщение. Окруженный стайкой «молоди», взрослый солярианин повторил:

«ПУСТЬ ЗА НАС ГОВОРИТ ПОЭТ».

Часть VIII

В стародавние времена жили-были двое воздухоплавателей, которые изготовили себе по паре крыльев. Один из них, Дедал, летел осторожно, высоко не поднимался, а после приземления сограждане воздали ему заслуженные почести. Другой же, Икар, взмыл к самому солнцу, воск, скреплявший крылья, растаял, и его полет завершился падением. Авторитетные источники, разумеется, утверждают, что он всего лишь «выполнял рискованный трюк», я же предпочитаю думать о нем как о человеке, выявившем серьезный дефект в конструкции современных ему летательных аппаратов.

Из книги А. С. Эддингтона «Звезды и атомы», издательство Оксфордского университета, 1926, стр. 41

23 Состояние возбуждения

Пьер Ларок сидел, привалившись спиной к вспомогательному куполу, обхватив руками колени и скользя рассеянным взглядом по палубе. Он с тоской гадал, не сделает ли ему Милли какой-нибудь укол, чтобы он смог продержаться до тех пор, пока корабль не покинет хромосферу.

К сожалению, это малодушное желание плохо сочеталось с его новым амплуа пророка. Ларок нервно передернул плечами. Впервые за всю свою долгую журналистскую карьеру он осознал, до чего же это легко, когда от тебя ждут только освещения событий, а не того, чтобы ты сам же эти события и организовывал. Слова солярианина стали для него не благом, а сущим наказанием.

Интересно, почему инопланетянин выбрал именно его, отрешенно думал Ларок. Просто в шутку? А может, тот действительно каким-то образом внушил ему нужные слова, и стоит ему только вернуться на Землю, как заготовленные речи польются сами собой, к его вящему изумлению и замешательству?

«Или все-таки предполагается, что я буду просто выплескивать наружу свои собственные мнения и суждения, как и прежде?» Приуныв, он начал медленно раскачиваться из стороны в сторону. Одно дело – втюхивать публике чужие идеи по собственной воле, и совсем другое – вещать с трибуны по чьей-то указке, обрядившись в мантию проповедника.

Все остальные собрались у капитанской рубки, чтобы обсудить дальнейшие действия. Журналист слышал их препирательства и мечтал лишь об одном: чтобы все они убрались куда подальше. Даже не поворачивая в их сторону голову, Ларок знал: они то и дело посматривают на него. От этого ему хотелось провалиться сквозь землю.

– Замочим его, да и дело с концом, – предложил Дональдсон, отчетливо картавя. Джейкоба, следившего за ходом дискуссии, всегда раздражала эта странная мода на местечковые акценты и говор. – А то как доберется до Земли да как сделает от нас ноги, так потом дерьма не оберешься, – подытожил свою мысль инженер.

Доктор Мартин в задумчивости кусала губы.