Пой, Менестрель!

Он вернулся. Старела луна,
Ее серп был уже неширок,
Да и свет ее выдать не мог
Беглеца. У реки тишина
Прерывалась дыханьем воды,
Плеском рыб и русалочьих рук.
Затихая, непрошеный звук
Не рождал в нем предчувствья беды.
Лес застыл. И, боясь шевельнуть
Даже веткой, бродягу укрыл
От недоброго глаза. И был
Мягок мох. И хотелось уснуть,
Позабыть, что настанет рассвет
И опять его будут искать,
И помчится погоня опять,
И собаки возьмут его след.
Он вернулся, он дома, он смог…
Что за грех оставаться живым?
Он вздохнул. Повторяя за ним
Этот вздох, налетел ветерок,
Нежно-нежно коснулся волос.

«Спи! Еще далеко до утра,
Еще рано тебе умирать,
Спи! Еще не сбылось, не сбылось.
Спи! Ты дома, здесь тишь и покой,
Лес не выдаст своих сыновей,
Спи под крышей из темных ветвей,
К корню дуба прижавшись щекой.

Здесь никто не отыщет следов,
Здесь никто не отыщет пути.

(Шелохнулся еще и затих,
Уходя в дивный мир странных снов.)

Спи, мой мальчик! Мой чудный герой,
Мой малыш! Ты прекрасен во сне.

(Он тянулся навстречу луне,
Одеваясь прохладной корой.)

Успокойся! Ведь в этой глуши
Даже псы тебя сыщут едва.

(Он кудрями тряхнул, и листва
Задрожала без ветра в тиши.)

Все забудь, не грусти ни о ком,
Верь лишь мне… Наконец-то уснул!»

(Словно руку, он ветку тянул
С пятипалым кленовым листком.)

…Он очнулся. Был пасмурным день,
Ветер слабо листву шевелил,
Лес спокоен и сумрачен был.
Отряхнувши с локтей и колен
Влажный сор, он продолжил свой путь.
Ничего о погоне не знал,
Только в спину никто не дышал,
Только стрелы не целили в грудь,
Только псы, от хозяев сбежав,
Рядом шли. И виляли хвосты.
А внизу, среди листьев и трав,
Попадались то плащ, то сапог.
И деревья стояли вокруг,
Словно люди. Внезапный испуг
Их заставил застыть. Он не мог
Вспомнить сон… Ветер что-то шептал,
Или лес говорил с беглецом,
Или Кто-то, Чей голос знаком,
Только Имени он не узнал?

…Так он шел. И в руке уносил
Ярко-алый кленовый листок.
А зачем? Объяснить бы не смог,
Но расстаться с ним не было сил.

* * *

Красив старинный город Арч. Красивы двенадцать его разноцветных башен, вздымающихся над белыми стенами, красив герб его: белоснежный лебедь, несущий в клюве золотой ключ. Любят жители Арча свой город. Любят его славную историю, яркие праздники… Любят большую осеннюю ярмарку. Ах, арчинские ярмарки — чуть свет, а уж на поле у самых городских стен пестрят разноцветные шатры, торговцы созывают покупателей. Чего только не увидишь на ярмарке. Тут и мед, и пшеница, и длинные золотистые косы лука, лотки с пряниками и пирогами, в корзинах квохчут куры и гогочут гуси, у коновязей бьют копытами дивные скакуны и смирнехонько стоят усердные крестьянские лошадки. Тут овцы, козы, коровы… Ржание, блеяние, мекание, мычание… Всякий найдет на ярмарке товары по вкусу… Тут и серьги, и бусы — девушки примеряют, достают зеркальца, любуются. На кавалерах поскрипывают новенькие башмаки…

Ах, ярмарка…

— Плохо нынче на ярмарке, — сказал пожилой крестьянин, останавливаясь передохнуть и перекинуться парой слов со своим земляком, только еще прибывшим и распрягавшим лошадь.

— Почему? — спросил земляк. — Товаров, наверное, много.

— Товаров много, — задумчиво протянул крестьянин. — А уезжаю с пустыми руками.