Пояс Богородицы

Село как село. И означу его я числительным —
Россия огромна! – означу числом семизначным.
Летую в селе и озоном дышу очистительным.
Здесь места хватает и нам, и строениям дачным.

Сажаю картошку. Родник посещаю с бидонами.

Водичка вкусна. Для питья хороша и засолки.
Рыбалю на зорьке. Пинг-понгами и бадминтонами
Я не увлекаюсь и не посещаю тусовки.

Весною сады здесь наряды несут подвенечные.

Здесь утренних зорь и вечерних чудесны румянцы.
Здесь есть старожилы и пришлых в избытке,
конечно же.
Представьте себе, есть чеченцы и даже афганцы.

Ты здесь поживи и подметишь обидные мелочи.

Вот кто-то уже с петухами проснулся до свету.
Он вечно в делах, а другие живут, не умеючи
Ни сеять ни жать, и стремления к этому нету.

Я всё ещё смею Россию, как прежде, могучею

В стихах называть… Вы куда, журавлиные стаи?
С пчелиной семьёю и с развороченной кучею
Жилья мурашей тебя сравнивать не перестали.

Со временем всё отчеченится, всё отафганится,

И злоба исчезнет. У всех будут добрые лица.
Всё скоро должно утрястись, как сейчас,
устаканиться,
С высоких трибун говорят, на родимой землице.

«Июль-сенозорник, грозой и жарою ошпаренный…»

Июль-сенозорник, грозой и жарою ошпаренный,
Шалит в огороде и клонит созревшие нивы.
Приписан к Николе, оврага Никольского парень, я
Сменил местожительство и проживаю у Нины.

Живу-поживаю в дому у оврага Успенского,

В огромном дому, здесь и полк разместится поротно.
На днях прочитал пастораль англичанина Спенсера.
Они недурны, стихотворные эти полотна.

Люблю тишину, и о ком там сейчас в телевизоре

Убойный идёт сериал, я не ведаю это.
В дому у меня, командира словесной дивизии,
Свой угол имеется – столик и два табурета.

Ходил за грибами край леса, где тихая старица.

Сидел на пеньке, всё смотрел на посевы гречихи.
Вчера навестил меня Влас, что всегда заикается,
А следом, узнав о приезде, зашёл Ермачихин.

У Жени не речь, а стрельба, пулемётная очередь.

Торопится очень, слова произносит нечётко.
Я им рассказал о делах и, конечно, о дочери,
Что стала замужней и мне подарила внучонка.

Нас Нина, поскольку жара, накормила окрошкою.

Листва от жары вся местами окрашена хною.
Когда свечереет, свою пастораль у окошка я
Продолжу писать, очарован родной стороною.

«Ох и ругались вчера поутру две товарки…»