Пояс Богородицы

Ветер обрывает абрикосы
В придорожной лесополосе.
Вишенья опущенные косы
Тяжелеют в утренней росе.

Мельтешенье бабочек и света.

Приглядись: как многое с весны
Изменилось на исходе лета —
Всюду больше стало желтизны.

Желтизна – она неизлечима.

Это скорой осени вина.
И уже так ясно различима,
Перестала прятаться она.

Шалый ветер мчит по бездорожью,

Клонит ниц высокую траву.
Нынче поле с вызревшею рожью
Сыпануло зёрен в синеву.

Бражный дух расходится по сёлам.

Что же загрустил ты и поник,
Что ты долу клонишься, подсолнух,
Лета златоглавый баловник?

«Вот и лета прошла середина…»

Вот и лета прошла середина.
Утром низкая стелется мга.
Лёгким инеем посеребрило
За рекой заливные луга.
И глаза твои, взор твой весенний
Легкой дымкою заволокло.
На холодной заре предосенней
Так туманится в доме стекло.
Так яснее становится, строже
Лес, объятый осенним огнём…
Не грусти же, прощаясь с погожим
Благодатного августа днём!
Понимаю: конечно, печально,
Грустно осенью, что говорить!
И, конечно, она не случайно
Любит в жёлтое всё нарядить.
Я и сам потеплее одетым
Вечерами вдоль речки брожу,
И уже не мальчишкой с разбега —
Осторожно и тихо вхожу
В осветлённые, чистые воды
Невеликой речушки лесной,
Ей, как прежде, желая свободы,
Лишь свободы желая весной.

«В синеве потонула округа…»

В синеве потонула округа.
На ложбины, поля и луга
В одночасье, как зимняя вьюга,
Опустилась вечерняя мга.

Август свадебный пахнет грибами.

Он извечным покоем прошит.
Лёгкий ветер, стреножен, губами
Чуть заметно сенцо ворошит.

Вот баяна послышались всхлипы.

Снова девушки песни поют.
Снова месяц о старые липы
Чешет рыжую спину свою.

Поднимаясь, как птицы, с откоса

Песни девичьи мчатся в полёт.
Красноватым огнём папиросы
Прочертил небеса самолёт.

Бродят пары по рытвинам, кочкам,

Их ругают дворовые псы,
Им поют петухи среди ночи —
Деревенского мира часы.

Словно яблоки, звёзды падучи,

А желанья ясны и близки.
Но в девичьих напевах на круче
Снова слышатся нотки тоски.

«Всему есть конец и начало…»

Всему есть конец и начало.
Есть срок у дерев, у судьбы.
Когда-то, как травы, качало,
Клонило под ветром дубы.

Их поросль младая окрепла,

И сам я окреп и подрос.
Душа не сгорела до пепла,
Не тронуло время волос.

Ещё я люблю и ликую,

Не плачу о сроке земном.
Зачем же тогда я тоскую,
Увидев, как вы за окном,

Осенней пронизаны дрожью,

Роняете лист на жнивьё…
Летит он по ветру, похожий,
Похожий на сердце моё.

«Опадают сухие иголки…»