Пояс неверности

Каракуль махнул Кизилу, который, ласково повторяя имя пса, взял его за ошейник и повел на кухню. Там бросил на пол замороженное мясо, пес набросился на еду, а Кизил вернулся в гостиную, где шел торг.

— Кто еще хочет Лия? — объявил аукцион Хачатур.

— Прошу вас… — пролепетала она, бледная, как стена.

Трое охранников Хачика подняли руки сразу, затем еще двое. Хачатур наградил удивленным взглядом оставшихся двоих, и те нехотя тоже подняли руки. Каракуль закрыл Лию спиной, жестко бросил:

— Сначала моя! Если не скажет, где бумаги, отдам им.

Начальник охраны Алекса набычился, не собираясь уступать первенство. Хачатуру не нужны были проблемы, и ему не важно было, кто да как добудет бумаги. Но в данном случае появился маленький нюанс, рассердивший Хачика: Каракуль позволил себе диктовать условия. Кому?! Хачику! За такое поведение люди безжалостно наказываются. В гостиной даже воздух уплотнился от напряжения, однако Хачик с убийственным спокойствием сказал:

— Ну, раз ти так настаиваешь… Давай.

— Что? — не понял Каракуль.

— Здэсь бери. А ми посмотрим.

— Ну, извините… — растерялся Каракуль, однако нашелся мгновенно: — У меня при всех не встанет. Дело-то интимное.

Хачик расхохотался от души, ему подхихикивали его боевики. Затем резко оборвал смех, буравя Каракуля взглядом, и произнес елейно:

— Хорошо, веди в курилка. Так ми будем слишат.

Курилка почти примыкала к гостиной. Сначала надо пройти небольшой коридор длиной два метра, из него можно попасть еще в одну комнату всего в пять квадратных метров и практически пустую. В ней под полом располагался арсенал Алекса. Каракуль схватил упиравшуюся Лию и потащил за собой, в коридоре успел шепнуть:

— Не бойся, только кричи громче. — Втолкнув ее в курительную комнату, напустился: — Ты совсем крышу потеряла? Я что сказал? Отдай бумаги!

Зрение у Каракуля, видимо, расположено не так, как у всех. А еще чутье сверх нормы. Да ведь отец и дед водили в тайгу на охоту, учили замечать то, что обычные люди не видят. На войне приходилось держать все органы чувств настороже даже во сне, от этого зависела жизнь. И сейчас Каракуль всего-то краем глаза заметил объектив кинокамеры, о чем забыл. Значит, вот для чего Хачику понадобилось отправить их в курилку — проверить решил и Каракуля, как он выполнит задание.

Алекс установил две камеры, ведь в курилке часто велись беседы. Гости, не подозревая о них, открыто высказывались об Алексе, иногда он получал информацию, которую от него скрывали. Четыре панно из пеньковых веревок, украшенные керамикой и толстым стеклом, свисали по углам от потолка до пола. В два панно вмонтированы камеры, которые заметить невозможно. Каракуль, начальник охраны Алекса, не только знал об этом, а и сам лично привозил специалиста. Две камеры понадобились из-за квадратного помещения, одна никак не охватывала периметр полностью. Стоило включить камеры этой комнаты, как они самостоятельно начинали поиск людей. Выходит, Хачик знал об этом. Значит, кто-то из команды Алекса сдает?

— У меня их нет, — выдавила напуганная Лия. — Я их по…

Не успела договорить, Каракуль впился ей в губы, потащил в сторону, поворачиваясь вокруг, будто танцевал. И засек. Шевельнулась стеклянная бляха на противоположном панно. Все ясно. Хачик у мониторов, он проверяет Каракуля. Тем временем Лия вырвалась, вытирая губы, бросила:

— Не смей, свинья!

Она отбежала в угол. Он, не спеша, двигался к ней, лихорадочно соображая, как же быть. За диванами и креслами не спрячешься, стоят они плотно к стене. Если не изнасилует Лию, это чревато последствиями, прежде всего для нее. Каракуль схватил девушку, дернул на себя, обнял. И не предупредишь: мол, извини, но так надо — у монитора в смотровой комнате услышат даже шепот! Не доверявший людям Алекс не поскупился на техническое оснащение. А Хачик должен все видеть, все! Лия вырывалась, била Каракуля по лицу, плечам и груди. Он упорно тащил ее на диван, не торопился, ждал, когда она выбьется из сил. А тут еще проблема: не встает. Да у кого встанет под надзором? Только у последнего отморозка. Каракуль повалил девушку на диван, придавил телом. Лия отбивалась, оскорбляла его, а он зло поднял юбку, раздвинул коленями ее ноги. Лия прошлась ногтями по его щеке.

— Дура, — сказал он, сплюнул в сторону и продолжил методично рвать колготки, затем трусики, удерживая руки Лии своей рукой над ее головой.

А все равно никак! Да что он, не мужик, что ли? Каракуль разозлился, расстегнул «молнию». Лия уже перестала отбиваться, так как силы истощились, дышала часто и тяжело. Когда его плоть коснулась женской плоти, все встало на место, он же давно этого хотел, правда, по-другому представлял себе этот момент. Лия вскрикнула, затем обмякла, отвернув лицо в сторону и сжав зубы…

Когда он поднялся, она повернулась к спинке дивана, тихо плакала. Он вышел из курилки. В гостиной никого не было. Точно: наблюдали всем скопом. Каракуль беззвучно выругался, потирая царапины на щеке. Как ни в чем не бывало появился Хачик со свитой, Каракуль поспешил заверить его:

— Молчит. Но скажет, будьте уверены.