Пояс отчуждения

– Рэд, я не знаю, – ответил врач. Сегодня он был бледнее обычного, а нервный тик передергивал его щёку без перерыва. – Но сегодня я не буду брать у тебя кровь. Госпожа Сантери прочла твою медицинскую карточку и сказала, что тебе необходим курс капельниц с магнием и витаминами. Тебе нужно приходить ко мне в кабинет по утрам после завтрака.

– Витамины – хорошо, но как же меня уже бесят ваши иголки!

– Приляг, пожалуйста, на кушетку.

Рэд лёг и уставился в стену. Ему никогда не нравилось наблюдать, как иглы проникают ему под кожу.

– А что случилось с Ташей? Нам ничего не говорят. Молчат, будто и не было её. Что здесь творится, в самом деле? В казарме волнуются, шепчутся. О Мире тоже ничего не слышно, у неё же тоже кровь носом всё время шла. Поговаривают, это из-за ревинтола.

– Нет, это не из-за него.

– А из-за чего?

– Профессор Аяр напрямую докладывает госпоже Сантери. Мне мало что говорят.

– Эй. – Он повернул голову и дёрнул Артура за рукав. – А ты-то что как мешком пришибленный? Аврора премии лишила?

– Нет, – промямлил Артур, – ляг, я сейчас. – Он полез в медицинский контейнер, который несколько минут назад ему доставили с двадцать третьего этажа. Он знал, что это за коробка и что находится внутри.

– Нет, госпожа Сантери, пожалуйста, не надо, – взмолился Артур, едва увидя бокс с жёлтой этикеткой.

– Это приказ.

– Но это безумие!

– Это – эксперимент. Или вы хотите занять место испытуемого? Я могу это устроить.

– Пожалуйста!

Аврора протянула Артуру папку.

– Здесь находятся все инструкции, и, если вы не хотите быть уволенным из «Мэссив Генетик» с пометкой в личном деле, которая лишит вас возможности найти работу в этом городе, вы её прочтёте и выполните всё, что там написано. И без фокусов, – подняла бровь Аврора. – Эти два сержанта проследят, чтобы вы вкололи содержимое пакета испытуемому, а не вылили в раковину.

Теперь эти два сержанта, вооружённые винтовками и особыми указаниями руководства, стояли у двери и не спускали глаз ни с Артура, ни с его пациента. Третий военный, с погонами посолиднее, стоял у окна и держал в руке затёртый листок, на котором виднелись несколько строчек, написанные синими чернилами.

– Ай, больно! – поморщился Рэд, когда Артур ввёл ему в вену иглу, через которую из капельницы начала быстро поступать золотистая мутная жидкость. – Святая Гуннильда! Горячая такая. Мне уже кололи магний. Это точно он? Он горячее даже, чем этот ваш ревинтол.

– Это он, – ответил Артур, убирая в ящик отходов использованные перчатки. – Новая формула. Ты полежи и старайся не двигаться. Если начнёт кружиться голова, скажи.

– Она уже кружится… – На смуглом лбу Рэда проступили крупные капли пота. – Я весь горю.

– Это нормально.

Рэд замолчал. Горячая струя золотой жидкости обжигала вены и пульсировала в висках. Затошнило. В голове раздался странный звон.

– Артур, убери… – язык будто распух и начал заплетаться. – Артур, мне нехорошо.

Горячие красные руки потянулись к капельнице.

– Лежать. – Оба сержанта оказались рядом и грубо толкнули его обратно на койку.

Руки в военных перчатках схватили мужчину за плечи. Рэд испугался и попытался вырваться. Жёсткие наручники пристегнули его руку к железке у края кушетки.

– Держи его вторую руку! Держи!

– Вырывается!

– Пустите. Пустите!

Артур ни жив ни мёртв стоял, прижавшись к стене. Лицо белое, застывшее в ужасе, будто он наблюдал сцену зверского убийства.

– Извини, – лепетал он бледными губами, схватившись за щёку. – Из-извини. Эт-то она приказала.

Айла готовилась сдать кровь из пальца в нескольких кабинетах дальше по коридору. Её медсестра ушла куда-то в смежный кабинет, предпочтя оживлённую болтовню с троицей лаборантов своим прямым обязанностям. Разговор их перемежался взрывами смеха. Айла ни слова не понимала на их птичьем языке и чувствовала себя идиоткой. Откуда-то с воздуховода под потолком сквозило холодом. Кожа неприятно покрывалась мурашками. Кабинет был большой, здесь проводили процедуры десяти добровольцам: брали кровь, мазки слизистой рта, измеряли размеры ран, иногда ставили капельницы. Обычно здесь было полно людей, а сегодня сидела одна Айла, а на койке в углу дремал лаборант из ночной смены, который не нашёл в себе сил доползти до жилой комнаты.