Пояс шахида

Сыч с Мо были в курсе, кроме того, машина – дополнительный источник информации о её владельце. Делиться информацией о себе в планы наших парней не входило.

Вечерняя Завокзальная здорово напоминала декорации к импортному ужастику про маньяков: кромешная темень, ни единого фонаря, тускло подсвеченные изнутри оконца, залепленные газетами, полное безлюдье – и зловещая тишина, изредка прерываемая кошачьими воплями. Уркаганские тинейджеры и пенсионеры воровского дела по улице томно не прогуливались – вообще никого не было, будто в одночасье все вымерли.

– Готовность номер один, – предупредил Сыч напарника, шагнув к лишенному дверей подъезду первой встреч ной халупы.

– Готов, – флегматично сообщил Мо, хрустнув костяшками пальцев.

В подъезде царил полноценный мрак, щедро напоенный ароматом свежей дрянной браги, приправленным традиционными парашными отдушками. В углу что-то ворочалось и тихо урчало

– Собака, – предположил Сыч, включая заботливо припасенный фонарик – знал, храбрый воин, куда идет.

– Пи-та-ррр-сы, – по слогам вымямлило валявшееся в углу тело в фуфайке, сымитировав слабую попытку лягнуть ногой источник света. – Н-нах-х!

– Ага! – храбрый воин подумал было о возможном использовании тела в качестве источника информации, но тут же отказался от этой идеи. Тело нуждалось во вдумчивой первичной обработке, после которой вполне могло оказаться, что это вовсе не тот источник. – Нет, это нам не надо…

Толкнув первую попавшуюся дверь, которая оказалась незапертой, Сыч шагнул в крохотную прихожку и бегло осмотрелся.

Повезло. В том плане, что в квартирке не бухал отвязный кодлан невоспитанных мужланов, с которыми пришлось бы объясняться на самом примитивном уровне. На крохотной кухоньке хлопотала вполне мирная на вид бабулька с блуждающим взором, следила за процессом в перегонном кубе, пыхтевшем на газовой конфорке. В этой точке жилища концентрация бражного аромата достигала своего апогея.

– Бабу? – управляющая кубом подслеповато уставилась на пришельцев – и сразу стало ясно, что бабулька крепко под градусом. – Пойло?

– Эмм… – Антон не сразу и сообразил, о чем спроси ли. – Нам бы это… Ну, в общем – с кем-нибудь…

– Наташка! – резво крикнула хозяйка, истолковав замешательство незваных гостей в пользу первого вопроса. – Иди – пришли!

– У-тю-тю, халесенький! – мгновенно явившаяся на зов истрепанная особа неопределенного возраста, сладко зевнув, с ходу вцепилась в Мо и поволокла его в комнату. – Ма-алоденький! Кра-асивенький! Сла-аденький!

– Уйди, плохая женщина, – на бесстрастном лице Мо мелькнула брезгливая гримаса. – Руки убери.

– Краси-ивенький! – особа оказалась упорной – на просьбу удалиться не реагировала. – У-сю-сю!

– Совсем уйди, – повторил Мо, не без труда освобождаясь от цепкого захвата. – Ты страшная.

– Сам страшный! – пьяненько обиделась особа. – Сам уйди! Я здесь живу, между прочим!

Мо вопросительно уставился на командира: что делать, вождь? И в самом деле уйти или просто сломать назойливой особе шейные позвонки?

– Нам бы ханки, – поправил ситуацию Сыч. – Че-ни – будь позабористее…

– Пойло, бабу? – ещё раз уточнила бабулька.

– Ханки, ханки, – нетерпеливо прищелкнул пальцами Сыч. – Типа: ширнуться, курнуть, ну, мульку с чего сварганить, если совсем ничего нет…

– Тут нету, – бабулька тотчас же утратила к пришельцам интерес. – Четвертая хата от нас – Васька Шило. Наша – первая, Васькина – четвертая. Раз, два, три – четыре. Дверь обитая. Замок.

– Спасибо, мать, – Антон попятился к выходу, осторожно отпихнув отвергнутую особу, растопырившуюся в прихожке – А че, вообще, так тихо? Люди где?

– Люди? – бабулька задумчиво уставилась на куб.

– Люди-бляди! – выкрикнула особа, боевито сверкнув глазенками. – Харь не глядя

– Люди зенки продрали, похмелились – и на работу, – сообразила бабулька. – Это – кто при делах. Кто не при делах – по хатам тарятся, бухают. Че по улице шмыргать? Вы под утро приходите – все будут.

– И гробы купите! – скандально подбоченилась обиженная особа. – Тут таких не любят!

– Спасибо, мы как-нибудь так, – пробормотал Сыч, минуя порожек. – Пешком постоим…

– Похмелились – и на работу? – оказавшись на улице, переспросил Мо. – А, командир?

– Работа у нас такая, работа наша простая, – хмыкнул Антон, живо вообразив приятную картинку: пара сотен урок, проснувшись и похмелившись, дружно строится перед халупами, получает задачу от местного пахана и строем, чеканя шаг, устремляется к городу. Возможно исполнение походной песни. Или – под барабан. Нет, барабан от падает. Барабан – сленговое наименование «стукача». Барабан – западло.

– Жила б слобода родная, и нету других забот… Четвертая «хата» от первой отличалась отсутствием вони в подъезде, странной чистотой и наличием входной двери. А ещё в подъезде горела лампочка, спрятанная в чистый плафон, и это наводило на определенные мысли.

Не писают, не мусорят, лампу не крадут – значит, уважают. Или боятся.