Пояс шахида

Взяв бутылку коньяка и коробку конфет, Барин убыл в архив, «заряженный» простенькой легендой: он столичный инженер, исследующий здания и конструкции дореволюционной постройки. Облсуд — земская управа, гармонично вписывался в рамки легенды. На вынос, разумеется, документы не дадут, но посмотреть да пару раз щелкнуть фотоаппаратом — при соответствующем расположении архивариуса, наверное, особой проблемы не составит.

— Куда-то пропала, — упавшим голосом сообщила молоденькая очкастая секретарька с «хвостиком» — единственная живая душа, оказавшаяся в архиве в этот час. Секретарька десять минут пообщалась с посетителем, приятно запунцовела личиком, с оговорками приняв конфеты, и обещала тотчас отыскать пожелтевшую папку с планами земской управы, благо картотека в порядке, архивариус у них педант.

— В ячейке нету… Я сейчас посмотрю — может, лежит где-то…

Увы, в огромном помещении хранилища ничего просто так не валялось: все лежало и стояло на своих местах.

— Знаете что? — выпала из задумчивого оцепенения барышня с «хвостиком». — Без Павла Дмитриевича тут не разобраться. Вы приходите завтра к обеду — возможно, он появится…

— Кто таков Павел Дмитриевич?

— Да архивариус же! Тридцать лет здесь работает, с закрытыми глазами любую бумажку найдет. Он иногда документы домой берет — диссертацию пишет. Четвертый день гриппует, на работу не выходит.

— Адрес и телефон? Нет проблем. Жаль, прямо отсюда связаться нельзя — телефон за неуплату ещё в прошлом году сняли. Хотите, я сама из дома позвоню, насчет этой папочки выясню?

— Ну что вы, не стоит беспокоиться, — Барин записал координаты и спешно покинул хвостатую барышню, проигнорировав слабую попытку вернуть конфеты.

Телефон архивариуса молчал, как Серега Лазо на допросе. По адресу заболевшего не оказалось: на верещанье дверного звонка никто не реагировал, а после пятого раза на площадке возникла престарелая бдительная соседка в разноцветных резиновых бигуди и, не заметив, видимо из-за близорукости, какой импозантный мужчина тут названивает, нелицеприятно прокаркала:

— Чего трезвонишь? Не видишь — нету никого?

— Человек болеет — мало ли…

— Ни фига он не болеет! Нету его. Опять, наверно, в деревню к сыну уехали с женой. Болеет… Симулянт! В старые времена за такое давно бы уже — к стенке. А то очки понацепляют, лысину отрастят — и морду воротят. Интеллигенция, мать их так…

С грехом пополам удалось выяснить, что сын архивариуса — моральный урод. По папиным стопам не пошел, пытается фермерствовать, но не пьет, поэтому — сволочь, как и все их интеллигентское отродье.

Попытка получить адрес непьющего сына потерпела фиаско — не удалось узнать даже название деревни, где он обосновался.

— Да и ладно, — небрежно бросил Антон, когда в половине седьмого вечера Барин доложил о невыполненном задании. — Все равно на том плане клеток не было…

— Видите, как все плохо, — не согласился Шведов. — Смотри-ка ты — одно к одному… Давно у нас такого не было!

Правильнее было сказать: вот именно такого не было никогда. За годы функционирования команда провела не один десяток достаточно громоздких акций, каждая деталь которых требовала особого подхода, но ни разу не случалось, чтобы такая смешная и нелепая мелочь, как расположение какой-то паршивой лавки, забранной в решетчатую «рубашку», явилось камнем преткновения.

В подавляющем большинстве случаев такие камни — это люди. Вот это камни так камни!

А расположение клетки… Это, извините, даже не смешно. Мелочь, что и говорить — не камень, а камешек — крохотный такой, малюсенький, которым в обычных условиях можно смело пренебречь. Если рассмотреть соотношение такой дрянной мелочи с хорошо продуманной и могучей машиной всей акции, можно брать в следующей примерно пропорции: опытный и прекрасно подготовленный спецназовец в засаде, за минуту до подхода вражьего каравана, и… махонький гранитный камешек в четверть спичечной головки.

Разве можно противопоставить камешек спецназовцу, спросите Вы? Как каменная крошка может повлиять на решимость бойца сокрушить супостатов?

Противопоставлять и вправду — трудно. Если вы были когда-то в роли такого бойца, то прекрасно знаете: коль скоро приспичит, так завалитесь спать прямо на землю и не будете чувствовать под собой хоть сотню таких камешков — эти самые спецназовцы зачастую так устают, что, когда у них есть возможность отдохнуть, готовы спать на раскаленных углях или торчащих гвоздях — как эти, как их там… ну, которые хатхаебой и прочими мудизмами страдают.

А теперь представьте себе, что вы, опытный и подготовленный, в этот раз отчего-то расслабились. Целлофан на компенсатор не надели, ползали где-то по кустам и перед боем оружие не проверили. И вот вам нате: этот дрянной камешек вкупе с крохотным комочком вязкой красной глины, угодил в ствол автомата и прочно прилип где-нибудь между дульным срезом и патронником.

Если вы знакомы с военным делом, дальше продолжать не надо.