Пояс целомудрия

— Хорошо, — помедлив, сказала девушка, сознавая, что делает величайшую ошибку в своей жизни. — Наверно, я могла бы поговорить с вами…

— И вы не пожалеете об этом! — Как быстро он заменил сослагательное наклонение изъявительным! — Если сейчас вы сможете на несколько минут зайти ко мне в кабинет, никто нас не потревожит…

— Извините. Не могу.

— Но я думал… — Он порывисто схватил девушку за руки, пытаясь всеми силами не дать ей передумать.

— Не могу сейчас, — объяснила Джейн, отнимая руки и засовывая их в карманы пальто. — Сегодня днем состоится слушание в суде.

Только сказав это, она почувствовала, что к ней возвращается уверенность в себе, бесследно исчезнувшая в тот момент, когда Фрэнк представился ей. Властного, сексуального, льстивого Фрэнка Кэплена нужно было слегка охладить. Пока она еще была на это способна.

2

Весь остаток дня Фрэнк ощущал себя, как на иголках. Пока героиня его колонки не закончит слушание в суде и не напишет статью для утреннего номера, делать было нечего, так что времени у него было уйма. Джейн слишком отличалась от женщин, которым он назначал свидания раньше, поэтому Кэплен пытался не думать о том приятном впечатлении, которое она произвела на него.

Он снова лениво просмотрел почту и прочитал от корки до корки последние номера «Паблик ньюс». Потом прибрал стол, сделал гирлянду из скрепок и помыл злополучные кофейные чашки. Возможно, ему придется брать интервью у Джейн именно за этим столом, а большой кавардак не пойдет на пользу делу. Честно говоря, он всегда придерживался убеждения, что стремление к опрятности свидетельствует о некоторой умственной отсталости, но Джейн было нельзя в этом заподозрить, хотя на ее столе был безукоризненный порядок.

Она была умна, удивительно сексуальна и таила в себе немалую опасность. Фрэнк поднялся и зашагал по комнате. Джейн — тот самый тип женщин, который приманивает мужчин им на горе. Девственница в двадцать шесть лет, она была ходячим, красиво упакованным искушением, рождавшим стремление обзавестись увитым плющом бунгало в пригороде, а также кучей ребятишек.

Но мгновение спустя Фрэнк передумал. Если инстинкт не обманывал его самым нахальным образом, Джейн должна была обожать большие семьи, в то время как он готов был предать эти курятники анафеме. Много выстрадавший средний сын, он был членом именно такого обширного клана, ныне обитавшего в пригороде Детройта.

Джейн позвонила в четыре тридцать и сообщила, что сидит за своим столом и встретится с ним, как только закончит писать отчет. Фрэнку понравился хорошо поставленный, чуть хрипловатый голос, звучавший из телефонной трубки.

Отбросив мысли о редакционной текучке и неумолимо приближавшемся крайнем сроке сдачи материала колонки, он откинулся на спинку кресла и стал ждать. Наступило его любимое время суток. На город опускались ранние декабрьские сумерки, подсвеченные рождественскими огнями. Звуки оживленного уличного движения глохли в сыпавшихся с неба снежных хлопьях. И все же это был час одиночества. Люди мечтали о том, как бы поскорее попасть домой, к тем, кого они любят. Фрэнк подумал о том, вернется ли Шелли на праздники, и с удивлением понял, что это его ни капли не волнует.

Тут у Кэплена заурчало в желудке, и он сообразил, что снова голоден. Аппетит у него был отменный. И хотя временами он лениво напоминал себе, что переедать вредно, обмен веществ у Фрэнка был не хуже, чем у скаковой лошади. Это помогало ему оставаться тощим в семье, где три мясных блюда и море спагетти считались обычной совместной воскресной трапезой.

Впрочем, теперь материнская кухня ему не угрожала, а готовить сам он не любил. Его сосед по квартире — тот самый фоторепортер, который вместе с Шелли исчез в центральноамериканских джунглях, — обычно покупал в бакалее полуфабрикаты на них обоих. На данный момент в его холостяцкой кладовке хранилась одна банка консервов из тунца, немного заплесневелого сыра и едва ли съедобные остатки трофеев, добытых Филом во время последнего набега на китайский квартал.

Может быть, следовало бы проинтервьюировать Джейн после обеда, подумал он. Ненавижу есть в одиночку.

Джейн послала свою статью с машинки прямо в набор. Девушка сильно подозревала, что это было отнюдь не лучшее ее творение и все же испытала облегчение, покончив с отчетом. Проведя весь день в суде и делая лихорадочные заметки о процессе, она не могла избавиться от мыслей о Фрэнке. Его поджарое, но сильное тело и золотисто-карие глаза вытеснили из памяти и Олуэна, и Чарли.

Ради Бога, не вздумай мечтать о Фрэнке Кэплене, невольно предупредила она себя, убирая со стола. Твои трудности только льют воду на его мельницу. Как личность ты его совершенно не интересуешь. Ты ему не пара.