Пойдём со мной

Сколько бы он ни храбрился, осознание опасности не отпускает. Находиться с Аселей в одном помещении – самоубийство. Паша бежит в комнату девушки, забирает ключи, которые бросил на стол и вылетает из квартиры. Заперев дверь на все замки, всхлипывая, бежит вниз по лестнице, на ходу вытаскивая телефон.

– Тётя Оля, случилось кое-что ужасное.

Глава шестая, о полёте и приемнике

«Пока человек жив, ничего не пропало. Из любой ситуации всегда есть выход, причём не один, а несколько – и кто ты такой, чтобы оказаться первым человеческим существом во Вселенной, попавшим в действительно безвыходную ситуацию?!».

Макс Фрай. Из книги «Гнёзда Химер. Хроники Хугайды».

– Занудная скотина, выродок, тварь, грязь… Откуда же вас таких только берут, как с конвейера? – Асель идёт к двери и дёргает ручку. – Ублюдок!

Ударяет по входной двери, вскрикивает и скачет на одной ноге, потирая ушибленные пальцы.

– Всё испортил. Такой день! Ну, ничего, мы тебе устроим…

Она решительно направляется в свою комнату, стягивает с дивана постельное бельё вместе с подушками, поднимает простынь и скручивает её в жгут. Смотрит в потолок, идёт по комнатам, задрав голову, потом психует и швыряет белую ткань в угол. Минуту стоит, раздумывая, тяжело дышит и медленно расплывается в улыбке. Она возвращается в комнату, как по ступенькам поднимается сначала на диван, потом на подоконник, открывает окно, позволяя ветру вцепиться в вялые косы. Высоко поднимает руки над головой и закрывает глаза. Внизу кто-то её замечает и что-то кричит, долетают только обрывки слов, и ничего не понятно. Асель оборачивается, окидывает комнату взглядом и замечает на столе шампунь для чувствительных волос, который вчера вечером купила мама. Взгляд перебегает в тёмный коридор, откуда веет мокрым тоскливым холодом. Она слышит голос Паши, эхом отзывающийся по квартире и в голове: «Насовсем»…

– Всё кончено, – шепчут непослушные, словно чужие губы.

Что именно кончено Асель не понимает. Она стоит на подоконнике в состоянии, похожем на внезапное пробуждение. Вязкие мысли лениво фильтруются на выдуманные и реальные, но грани смыты, ничего не получается. Её охватывает паника. Перед глазами пролетают кадры сегодняшних ночи и утра, Асель хватается за голову, сжимает её, словно желая сдержать набухающий череп, чтобы тот не разлетелся на куски, и чувствует, как под пальцами кто-то копошится. Она трясёт рукой, с волос на плечо, извиваясь, падает толстый белый червь. Она вскрикивает, наверное, навсегда распрощавшись с голосом, трясёт волосами, осыпая подоконник кольчатыми личинками. Обессиленно мычит сквозь плотно сжатые губы и бросается с шестого этажа вниз головой.

***

Девять дней спустя.

Ольга Николаевна с большой сумкой на плече вошла в квартиру. Дверь была открыта, в коридоре горел тусклый свет. Она прошла мимо занавешенного чёрной тканью зеркала, кивнула людям, тихо переговаривающимся за чаем в кухне, и остановилась возле спальни. На столе стояла фотография Асель и её мамы, обе улыбались, похожие как две капли воды. Нижний угол украшала траурная чёрная лента.

Вздохнув, Ольга направилась в гостиную. На жёлтом диване, понурив голову, сидел мужчина лет сорока, с чёрными волосами с проседью. Нетронутый чай на столике перед ним давно остыл, на коленях он держал рыже-белого кота с янтарными глазами, меланхолично почёсывая его за ухом.

– Ратмир Ильясович? – он поднял уставшее лицо к собеседнице и осторожно кивнул. – Меня зовут Ольга, я была психотерапевтом вашей дочери.

– А… – потерянно протянул он. – Да, я помню. Здравствуйте.

Ольга села на край дивана и сжала предплечье мужчины в сочувствующем жесте.

– Примите мои искренние соболезнования.

– Спасибо, – кивнул тот.

– Мне так жаль, правда… Мы не успели буквально немного. Накануне я звонила вашей жене и рекомендовала положить Асель в больницу, под наблюдение. Утром всё и случилось.

Ратмир плотно сжал губы, не зная, что ответить и часто заморгал.

– Надо было забрать её с собой, – просипел он. – Я хотел, но они с Дианой были так привязаны друг к другу. Не хотели разлучаться. Вот и ушли вместе…

– Не вините себя. Психика человека – тончайший инструмент. Вы не угадаете, что могло случиться, если бы Асель уехала с вами. Этого никто не знает. Она была очень доброй, чувствующей по-особенному этот мир, девочкой.

– Ваш племянник видел её последним, верно? Так сказала полиция.

– Да, – тяжело вздохнула Ольга. – Я и не знала, что они близко дружили.

– Как он?

– Будем работать, – поджала губы Ольга. – Ему тяжело сейчас.

– Пусть приходит, – вытирая мокрые щёки мужественным резким движением, сказал отец Асель. – Я не видел его на похоронах, но хочу поговорить. Хочу послушать, понимаете? И, быть может, нам обоим станет легче.

– Я обязательно ему передам.