Пойди туда — не знаю куда

— За прекрасных дам, целящихся в нас из пистолета! — усмехнувшись, воскликнул он. — Кстати, Надежда Захаровна, если вашей знакомой действительно нужен паспорт, я могу ей нарисовать хоть десяток…

— Ей нужен именно мой.

— Не понял…

— И не поймете, — вздохнула Надежда Захаровна. — Это за пределами человеческого понимания…

Она слезла с оттоманки и, подойдя к камину, открыла стоявшую на нем шкатулку.

— Держите паспорт, — сказала она Василисе. — И вот еще… — Она зашелестела купюрами. — Здесь полторы тысячи… Это все, что у меня есть. Вот, берите… Берите и уходите, пока сюда не пришел Акоп. Ну, скорее же! Пойдемте, я открою дверь…

Василиса спускалась уже по лестнице, когда сверху ее окликнул Магомед:

— Эй, ты, рыжая, ты хоть знаешь, где шухер устроила?.. Так вот, имей в виду: если обидевший Магомеда не приползает к нему извиняться на коленях, Магомед сам приходит к обидчику и делает ему…

Но вот что делает Магомед с теми, кто не приползает, Василиса так и не узнала. Парадная дверь за ней с грохотом захлопнулась, стайка сизарей взлетела и тут же опустилась на панель, баба с кошелками, которую она чуть не сшибла с ног, плюнула ей вдогонку:

— Тьфу на тебя, скаженная!..

О, как она была хороша в такие вот бесповоротные мгновения! Хлопнула дверца «жигуленка», взвыл не успевший еще остыть мотор. Василиса резко крутанула руль и, уже почти выехав на проезжую часть улицы, задела все той же своей многострадальной правой фарой левый задний фонарь шикарного новехонького джипа «гранд-чероки». Жалобно блямснуло стекло. Скрежетнул бампер. Выскочивший из иномарки черноглазый, кавказской наружности юноша в кожаной куртке закричал:

— Ухо-одит! Стреляй!..

Шедший от гастронома пацан в спортивном костюме, бросив мороженое, выхватил из-за пояса короткорылый револьвер и, раскорячившись, как киношный Чак Норрис, дважды пальнул по сворачивавшей за Домик Петра вишневой «копейке».

ГЛАВА ПЯТАЯ в которой Василисина путь-дорога, едва начавшись, совершенно неожиданно даже для Автора свернула в сторону

Только неделю спустя погнутый бампер и разбитый задний фонарь черной иномарки с «наворотами», или, если хотите, с «опциями», как называют знающие люди разного рода индивидуальные, по спецзаказу сработанные автоизлишества, только неделю спустя покалеченные Василисой детали джипа, стоявшего у подъезда дома № 4 по Петровской набережной, были благополучно заменены, и ранним погожим утром 19 мая еще пахнувший заводской краской черный крайслеровский «гранд-чероки» выехал из Петербурга по Московскому шоссе.

В салоне автомобиля находилось четверо «бандюков». Сидевший в правом переднем кресле двадцативосьмилетний Борис Базлаев, по странному стечению обстоятельств, и был тот самый, уже знакомый читателю Магомед, которому Любовь Ивановна Глотова едва не прострелила колено. Но поскольку ничего случайного — а в этом свято убежден Автор — на свете нет, не было и, по всей видимости, уже никогда не будет, то стоит добавить к этому, что именно его, Магомеда, и дожидался в то злополучное воскресенье, 12 мая, протараненный Василисой джип. Более того, престижная тачка была приобретена на деньги хозяина той самой квартиры с камином, в которой Василиса повела себя по меньшей мере неосмотрительно, и как раз 12 мая усатый сожитель Надежды Захаровны Царевич — гражданин Акопян — давал последние указания Магомеду, то бишь Борису Базлаеву, взявшемуся выполнить одно весьма деликатное дельце, для чего следовало срочно перегнать черный джип «гранд-чероки» из пункта А в пункт Б. Во всяком случае, именно об этой части предприятия шла речь, когда Надежда Захаровна разливала мужчинам кофе со сливками, того же, о чем говорили два совсем не чужих ей человека, оставшись наедине, она, естественно, не слышала.

Ашот Акопович Акопян знал, кому поручать эту необычную миссию. Получеченец Магомед бы удачлив и в меру крут. Года три назад ему ничего не стоило внаглую, с включенными фарами, протаранить хлипкий шлагбаум перманентно обустраивавшейся государственной границы и уже с другого берега Нарвы, куражась, крикнуть лопоухим паренькам в зеленых фуражках: «Москва — Воронеж, землячки!..» Все по тому же странному, с позволения сказать, стечению обстоятельств контрабандный лом цветных металлов, которым были нагружены «КамАЗы» Магомеда, сопровождался накладными с печатями одной из бесчисленных контор Ашота Акоповича, с которым, кстати, Магомед познакомился будучи еще старшим следователем прокуратуры по особо важным делам…

За рулем джипа сидел коротко стриженный, с забинтованной головой Вовчик Убивец. Убивцем этот шеястый тип был всю жизнь — и в детском саду, и в школе, и в армии, потому как Убивец была вовсе не блатная его кликуха, а самая что ни на есть натуральная, в паспорте записанная фамилия, и если это обстоятельство кого-то и шокировало, то только не ее владельца.