Поиграем

Страх, который держался годами, рассыпался, я рассмеялась и заплакала одновременно, обнимая ее в ответ.

Мы обнимали друг друга, пока Трикси не начала проявлять нетерпение и прыгнула на маму. Та засмеялась и отпустила меня.

— Сидеть, глупая девчонка. — Она игриво оттолкнула собачью голову, и я посмотрела на нее, снова подумав: кто этот человек?

Увидев явные вопросы, написанные на моем лице, мамин смех исчез.

— Заходи внутрь.

— Где папа?

Избегая моего взгляда, мама повернулась и пошла к дому.

— Внутри, Нора.

Только когда мы стояли лицом друг к другу в стильно обставленной прихожей, в мягких серых и желтых тонах, которую даже не могла представить принадлежащей моей матери, я получила известие, которого боялась в течение последнего часа.

— Твой отец умер, Нора. Он скончался около девяти месяцев назад. Инфаркт.

Это было слишком.

Это было все просто слишком для меня.

* * *

— Мальволио!

Я ахнула, очнувшись от воспоминаний, и вспыхнула, испуганная мыслью о том, что меня услышали. Но никто за мной не наблюдал, и Теренс — наш Мальволио, полез через сиденья, чтобы добраться до сцены.

— Вообще-то, для этого есть проход, паршивец, — нахмурился Квентин.

— Не думаю, что перелезание через сиденья оправдывает оскорбление. Я, сэр, не паршивец. Но… если вы хотите, я буду им, — он подмигнул режиссеру.

Подавив смешок, я наблюдала, как Квентин изо всех сил старался не улыбаться. Следует отметить, что Теренс был любовником Квентина в течение трех лет. Он был младше Квентина на тринадцать лет, и для внешнего мира они казались такими же разными, как яблоко и апельсин. На сцене Теренс играл стоического, почти пуританского Мальволио, в реальной же жизни он был кем угодно только не им. Веселый, саркастичный, немного дикий и общительный, в отличие от более скованного Квентина.

Однако, вероятно, именно поэтому они так хорошо работали вместе. Теренс был тем светом, который так необходим Квентину, а Квентин заставлял Теренса относиться к жизни немного серьезнее.

— Начинай! — потребовал режиссер.

Дерек, игравший Шута, вышел на сцену с Оливией и Мальволио.

— Остроумие, если будет на то твоя воля…

Я отрешилась от них, пытаясь снова читать свои заметки, когда Квентин вывел меня из состояния сосредоточенности:

— Но это твоя первая реплика, Мальволио!

— Я не могу вспомнить ее, — ответил Теренс, по-мальчишески улыбаясь. Его взгляд метнулся ко мне. — Возможно, Нора знает.

— Как ты можешь не помнить свою первую строчку? — удивился Квентин.

В действительности Теренс ее помнил. Просто выпендривался.

— Ну, Нора. Давай. Могу поспорить, ты знаешь каждую строчку в этой пьесе.

— Каким бы впечатляющим это ни было, — прервал Квентин, — у нас нет времени. Строчка!

Но Теренс ухмыльнулся мне, дразня. Я фыркнула, уверенная, что сейчас увижу дым, исходящий из ушей Квентина.

— «Да, и будет исправляться до тех пор, пока его не сотрясут предсмертные корчи».

— Ах, вот видишь! — Теренс хлопнул в ладоши и жестом показал мне продолжить. — Продолжай.

Я скорчила гримасу:

— Учи свои реплики.

— Вы все любители, — проворчал Квентин.

— Ну, да, — поморщилась Джейн.

— Это вроде есть в названии нашей труппы, дорогой, — Теренс продолжал беззастенчиво улыбаться.

Режиссер что-то пробормотал, но был слишком далеко, чтобы я могла услышать.

— Это только мне кажется… — Я резко откинулась вперед, услышав голос Джека прямо позади себя, — или они все раздражают тебя сегодня?

— Я бы включила тебя тоже в этот список, — фыркнула я. Указала на его место, а затем на сцену. — Как ты здесь оказался?

— Пока ты смотрела в свой ноутбук, притворяясь, что работаешь, тайно мечтая обо мне.

Я вздохнула и обернулась.

— Я не пойду с тобой, Джек.

— Я не собирался спрашивать снова. По крайней мере, сегодня.

— Ты не хочешь встречаться со мной. Ты просто… в замешательстве. Ведь ни одна женщина никогда не говорила тебе «нет».

— Верно, но не только поэтому. Ты загадка, Нора О'Брайен. Давно не встречал никого подобного.

— Очень плохо для тебя, я не хочу, чтобы меня разгадали.

Квентин нахмурился глядя на нас.

Джек наклонился ближе, так что его рот оказался рядом с моим ухом.

— Тогда в чем же дело? Трагическое прошлое? Слишком часто разбивали сердце?

Я деланно осмотрелась.