Поиграем (ЛП)

— В частности маму. Не пойми меня неправильно. Отец любил ее, но был немного эгоистичным ублюдком. Он никогда не брал ее отдыхать и проводил с ней мало времени. Он всегда ходил в паб со своими приятелями и оставлял маму дома. А если она выходила куда-нибудь без него, начинал злиться. Как будто у нее не было права жить без него. — Джим бросил на меня молчаливый взгляд. — И однажды отец изменил ей, и из того, что я слышал, это был не просто секс. Он влюбился в другую. Мои родители стояли на грани развода. В конце концов, он выбрал маму, но не думаю, что она полностью его простила.

— О…

— Но теперь же мама говорит о нем так, будто он был святым, — сказал Джим гневно. — Я... просто... Я любил своего отца, и прощаю его за то, что он несовершенен, потому что никто из нас не... Но я хочу помнить своего отца, не в каком-то идеально вылощенном варианте, понимаешь?

Я кивнула, сжимая его руку.

— Это делает меня плохим человеком?

— Боже, нет.

Джим медленно вздохнул и посмотрел на воду. Я внимательно рассматривала его профиль, отметив, что с его лица и плеч спало напряжение. Наблюдая за птицами, которые покружившись над водой, полетели вглубь леса, он сказал:

— Я рад, что встретил тебя, Нора О'Брайен.

— Да?

Джим снова посмотрел на меня, а затем осторожно высвободил руку из моей ладони, и провел по моему плечу.

— Я бы хотел побыть еще немного вместе, если не возражаешь.

— Конечно, у меня еще есть несколько свободных часов, перед работой.

— Нет, — тихо рассмеялся он, покачав головой. — Нет, я имел в виду... Я бы хотел задержаться в Доноване. Чуть больше, чем до сегодня.

Внезапно я поняла, о чем он говорит и, несмотря на то, что желание в глазах Джима меня пугало, я также была заинтригована тем, что он чужестранец. Он приехал из места, так отличающегося от Донована. Я видела Шотландию по телевизору и в кино, но представить какой была жизнь в городе, где он вырос, у меня не получалось. Какую-то часть меня это не волновало. Меня заботило то, что все это находилось настолько далеко от Индианы, насколько таинственно и маняще; словно приключение, которое должно случиться, отделенное от моей простой маленькой жизни океаном. И Джим был частью этого.

Я кивнула, также не совсем готовая отпустить его. 

Глава 3

С двенадцати лет я ненавидела антисептический запах больниц.

Он завязывал мой желудок в морские узлы.

Но несмотря ни на что, каждый месяц, я прыгала в автобус и отправлялась в девяностоминутное путешествие в Индианаполис в детскую больницу. Я делала так в течение последних пяти лет, не считая этого года, когда мама позволяла посещать больницу чаще.

Мама редко давала мне отдохнуть от обыденности, но в год, когда мне исполнилось двенадцать, она это сделала. Теперь мне кажется, она считала меня безумной. Мы спорили об этих ежемесячных визитах, но я не отказалась и не откажусь. В итоге мама перестала меня переубеждать.

— Эй, Нора, — окликнула Энн-Мари, когда я шла по коридору в комнату отдыха на третьем этаже. — Ты становишься красивее день ото дня, дорогая, — она подошла и обняла меня.

Я с любовью улыбнулась медсестре, с которой знакома с детства.

— Как и вы.

Энн-Мари закатила глаза, не отпуская из объятий.

— Что ты сегодня принесла?

Я подняла руку, в которой держала книгу:

— «Ведьмы» Роальда Даля. Не слишком страшно, надеюсь.

— Нет, — заверила меня она.

Освободившись, я улыбнулась. Единственное, что позволяло мне забывать об узлах в желудке, это знание того, что благодаря мне, собравшиеся в комнате отдыха дети, на несколько часов забудут про вставленные в них трубки, респираторы, баллоны с кислородом, и полное отсутствие сил.

Книги и пьесы я выбирала не слишком взрослые — для детей помладше, — но и достаточно забавные и интересные для более взрослых пациентов.

Энн-Мари открыла дверь в комнату отдыха.

— Эй, ребята, смотрите сюда!

Я вошла в комнату и была встречена улыбками и выкриками — «Нора, привет!» — в какой-то степени и бурными и вялыми, но приветливыми. На меня смотрели дети всех возрастов и с различными заболеваниями. Некоторые сидели в колясках, некоторые отдыхали на стульях; одни играли в компьютерные игры, другие в настольные; одни лысые, другие с темными кругами под глазами и болезненным оттенком на юной коже; были и те, что выглядели чуть здоровее, чем при нашей последней встрече, и я была счастлива за них.

— Вы готовы испугаться? — спросила я, широко улыбаясь, после того как Энн-Мари подбодрила меня и вышла.

В этих детях нравилось то, что в отличие от их сверстников, они перестали играть в игры в телефонах и планшетах, оставили компьютерную консоль в углу, и отдали все свое внимание мне. Все потому, что я пришла не для того чтобы спросить их, как они себя сегодня чувствуют — лучше, или еще больше устали. Я была там, чтобы отвести их в другое место.