Поиграй со мной

    Так как заснуть не получалось, к полуночи в голову начал заползать откровенный бред. И, как это всегда бывает по ночам – бред пугающий и даже жуткий. В нашем доме культуры я работаю уже восемь лет. Да, пару раз случалось – будучи одна в своем кабинете, например, слышала, как в заведомо пустом  и даже замкнутом на замок соседнем помещении танцевального зала, вдруг раздавался резкий звук, как если бы на пол с большой высоты падало что-то большое и тяжелое. Да, бывало, казалось иногда, что-то кто-то невидимый, но обязательно страшный, стоит за спиной. Но ведь ни разу, никогда страх мой не становился материальным, таким, как сейчас. Эта роза… эта записка… эта, в конце концов, странная фраза… Что значит, блин: "Поиграй со мной"? С кем  я должна поиграть? И во что?

    И режиссер этот со своими поцелуями… а раньше-то такого не случалось со мной… А вдруг это он? Вот, допустим, он не режиссер вовсе, а какой-нибудь… маньяк и убийца! И жертвой своей он выбрал, конечно же, меня! Почему именно меня, я додумать не успела. Мой насмерть перепуганный организм отреагировал совершенно необычным образом на выброшенный в кровь адреналин – я провалилась в благословенный сон. Но последнюю свою мысль запомнила.

     И пусть утром все для меня казалось совершенно иным. Пусть страх исчез, а в душе поселилось непонятное волнение, тем не менее, мне все еще казалось, что что-то с Игорем Алексеевичем Петровским не так, что-то нечисто. И если вдруг я узнаю, что именно он является тем самым моим тайным поклонником… То что, Свиридова? Снова его треснешь?

     Я думала, пока ехала на работу. Я думала, пока с Галочкой пила кофе перед планеркой у режиссера. Я думала, когда шла вместе с другими к нему на ковер. И даже пока он спрашивал "домашнее задание" у Юрочки и Вадима (нашел у кого – они же никакого отношения к такому важному делу, как сценарий праздника не имели и иметь не могли!), я все еще думала о другом и вовсе не ожидала, что Петровский вдруг спросит меня:

– А что думает о подобных идеях наша уважаемая Олеся Петровна?

   Хм, о чем они там говорили? Что-то про классический концерт и концерт с включениями инструментальной музыки? Бред какой-то…

– Уважаемый Игорь…

– Алексеевич.

– Ага, Игорь Алексеевич, никого не хочу обидеть, но неужели вы, режиссер, не в курсе, что осветитель и руководитель инструментального ансамбля все-таки сценарии писать не обучены? И идеи могут предложить только такие, которые касаются непосредственно их работы?

– С кого же мне спрашивать?

– Ну, я, конечно. Вот – Мария Николаевна, она, вообще, режиссер, пусть и детских представлений, но все же. Ну руководители музыкальных коллективов, могут, естественно, тоже идею какую-то подкинуть. Но сценарий они не напишут ведь!

– Значит, премию хотите только вы и Мария Николаевна? А остальные пусть отсеиваются?

   Хитрый прищур его серых глаза за стеклами очков заставлял задуматься о том, что мало, слишком мало я вчера его приложила – нужно было посильнее. Во-от как дело-то повернул! Хочет меня с коллегами поссорить! Нехороший человек! На режиссерском столе красовался новенький ноутбук, которого раньше там и в помине не было – и, если я хоть что-то смыслю в технике, не дешевый! Да и сам он был одет с лоском – низа мне из-за стола видно, конечно, не было, а вот белоснежный свитер под горло безумно шел этому ловеласу! То, что он именно ловелас, и сомнений никаких не оставалось – когда мы только подтягивались к кабинету, он уже клеил пришедшей первой  Машеньку – руководителя эстрадных детских коллективов "Домисольки" и "Солнышко". Вот ведь… петух! Машка, мужское внимание видевшая еще реже, чем я, в силу своей совершенно непримечательной, серой внешности, цвела и пахла! И на секунду… на одну секундочку только, я вдруг подумала, что с его стороны очень некрасиво клеить сегодня Марию потому, что он вчера только целовался со мной! Потом-то я, конечно, оборвала эту глупую мысль. Но осадочек… осадочек-то остался!

– Так что, Олеся Петровна? Что насчет премии? Ваша-то идея какова?

– Ну, если вопрос ставится именно так, то я озвучу свою идею, но от премии публично отказываюсь – отдайте ее кому-то другому, даже если вдруг моя идея и покажется самой интересной.

– Договорились, – он даже руки потер от радости, и я поняла, что теперь надо мной будет ржать весь коллектив, потому что такой глупости – от единственной, в кои-то веки забрезжившей на горизонте возможности получить премию в нашем заведении, Свиридова самолично при всех отказалась! – Приступайте уже!