Поиграй со мной

– Стоцкий сказал, чтобы в течение пяти минут все собрались! Иначе поувольняет! И учтите, он там рвет и мечет!

– А что случилось-то?

– Он просил не говорить. Я по секрету… слышала случайно, что кто-то нашего нового режиссера за кулисами избил.

    В моей голове что-то ощутимо щелкнуло, потом с головы до ног все тело окатила волна нестерпимого жара, и паззл в голове сложился – это был новый режиссер! И я безумно захотела сбежать – вот просто развернуться сейчас, броситься в свой кабинет, схватить куртку и ключи от Гешки и рвануть домой, замкнуться на все замки и спрятаться под одеяло. Да  только… только подумала вдруг: "Стоп, Олеська, он сам виноват! Ты-то его за дело треснула!" И стараясь держать спину ровно, а голову прямо и гордо, я пошла следом за своими коллегами… сдаваться.

7 глава. Игорь.

 "Вот это девушка! – восхищенно думал я, когда она стягивала с меня куртку. – Вот это город! Вот это командировка! И это только первый рабочий день!"

      И, наверное, у меня просто бабы давно не было. Или, может, звезды так сошлись? Или… да что теперь размышлять, сидя в кресле директора ДК, за его же столом, если я был просто шокирован своей сумасшедшей реакцией на эту маленькую рыжую девчонку! А потом был шокирован ее реакцией на меня! Коза! Разве можно так бить мужика, да еще в таком возбужденном состоянии? Не знаю, как я смог удержаться и не упасть прямо к ее ногам! Но именно в такой, скрюченной позе, с прижатыми к несчастному члену ладонями, меня и застал Роман Сергеевич. А теперь он ходил взад-вперед по своему кабинету, яростно махал левой рукой, украшенной старинным серебряным перстнем, и требовал описать ему "этого мерзавца", который посмел посягнуть на самое дорогое, что только есть у мужика!

      И первым моим порывом было рассказать о ней. Но потом, когда Стоцкий вдруг заявил:

– Да, собственно, я знаю только одного человека… точнее, только одну дуру, которая способна на такое! Свиридова. Больше некому. Рыжая такая? Самоуверенная? С сиськами? – он обвел ладонями вокруг своей груди, как бы очерчивая размер и форму.

      После этих его слов, несмотря на непрекращающуюся ноющую боль, я твердо сказал:

– Роман Сергеевич, ни слова об этом инциденте. Я сам разберусь. Вы просто спокойно представьте меня коллективу. И все. Иначе, вы просто все испортите!

     Нестройная толпа мужчин и женщин потихонечку протискивалась через узкие двери – кто-то садился на стулья, ровными рядами расставленные у противоположной столу директора стене, кто-то просто прислонялся плечом к стене или двери – сразу видно, и по поведению, и по форме одежды, прическам, лицам даже, что коллектив творческий, вольный, чем-то напоминающий мне нашу редакцию… Я все также сидел за столом у директора, не обращая внимания на его робкие намекающие взгляды, бросаемые на родное кресло. Почему-то не понравилось мне его снисходительное, насмешливое описание Свиридовой, особенно резанувшее слух: "С сиськами". Вот я и наказывал его, заставляя сидеть на простом деревянном стуле, на одной волне с подчиненными…

     Я старался не смотреть на нее. Пока Стоцкий что-то там талдычил о том, как сильно им повезло, что к ним в их Задрыпинск (1) приехал такой замечательный, подающий надежды молодой специалист, я рассматривал своих временных коллег. Конечно, я понимал, что с первого взгляда невозможно что-то толковое сказать о человеке. Но, тем не менее, старался увидеть среди них кого-то особенного, привлекающего внимание. И более особенного, чем рыжая чрепашка ниндзя, среди пары десятков культработников я не нашел.

      А она прямо и с уже знакомым мне вызовом смотрела  на меня. И только легкий румянец на скулах выдавал ее смущение и… страх?

– Ну а теперь, Игорь Алексеевич скажет нам пару слов о себе, потом я покажу ему кабинет, ну а там, я думаю, он сам решит, с чего ему начать свою работу у нас.

– Спасибо, Роман Сергеевич!  – я встал, с трудом сдержавшись, чтобы не поморщиться от боли, но директора все-таки на его место не пустил, оставшись стоять за столом. – Сразу хочу предупредить всех, что именно в доме культуры я никогда не работал, поэтому специфику вашего учреждения представляю себе отдаленно. Но, тем не менее, я все-таки режиссер (И актер! Мне казалось, что вру я очень даже убедительно!) и имею собственное видение дальнейшей работы учреждения. Насколько я понимаю, новогоднее представление для детей репетируется…

     Я выразительно посмотрел на Свиридову, и она неожиданно опустила глаза в пол – все-таки, видимо, совесть у нее есть, и покраснела.

– А для взрослых? Что-то планируете? Или данная категория населения будет упущена? – я нарочно сделал свой тон несколько надменным и строгим. Помолчал, ожидая ответа. Но все молчали, кто-то при этом со скучающим видом смотрел в окно, кто-то разглядывал маникюр, показывая, что более важного дела не имеет, и все, как один, отводили глаза, из чего я легко сделал вывод, что, вероятнее всего, этот вопрос даже не поднимался. И уже было открыл рот, чтобы продолжить, но вдруг неожиданно в полной тишине раздался голос: