Поймай меня, если сможешь

Посмотрев на мои подложные документы, девушка бросила взгляд на чек, но, похоже, больше ее заинтересовал я сам. Очевидно, летчики гражданской авиации в форме были в Юрике в диковинку. Она подвинула чек мне для подписи и, отсчитывая деньги, мимоходом расспрашивала меня о работе и местах, где я побывал. Давая ответы, я старался подкрепить явно сложившийся у нее романтический образ пилота гражданской авиации.

Я был достаточно осмотрителен, чтобы, уходя, забрать конверт с собой. Я позаботился, чтобы она углядела обертку, и это несомненно помогло ей поверить в подлинность чека. Эта транзакция также подтвердила подозрение, которое я пестовал уже давненько, – дело не в том, насколько достоверно выглядит чек, на кассиров больше влияет то, насколько достоверным выглядит лицо, его подающее.

Вернувшись в номер мотеля, я заработался допоздна, сфабриковав еще несколько мошеннических чеков, все на сумму 500 или более долларов, и на следующий день успешно сбыл их все в разных городских и пригородных банках. Опираясь на свои познания о банковских процедурах прохождения чеков, я прикинул, что могу провести в Юрике еще два дня, фабрикуя и сбрасывая фальшивые депозитные чеки, и тогда у меня будет в запасе еще три дня, чтобы уехать, прежде чем первый вернут как подделку.

Но личностный кризис, периодически постигавший меня, вынудил меня пересмотреть график.

Я никогда не погружался в подложные личности настолько глубоко, чтобы забыть, что на самом деле я Фрэнк Абигнейл-младший. Фактически говоря, при случайных встречах, когда я не чувствовал необходимости разыгрывать из себя кого-то и личина не сулила мне никакой выгоды, я неизменно представлялся Фрэнком Абигнейлом, странствующим парнем из Бронкса.

И Юрика исключения не составляла. Вдали от мотеля, где я зарегистрировался как Фрэнк Уильямс, или девушки, не устоявшей перед чарами человека, которого она считала пилотом «Пан-Ам», и без облачения пилота я был просто Фрэнком Абигнейлом-младшим. До какой-то степени моя истинная личность служила мне убежищем от гнета и треволнений лицедейства.

В Юрике в ресторане морепродуктов я познакомился с рыбаком. Он остановился у моего столика, чтобы поведать, что эту самую рыбу, которую я ем, он поймал самолично, и подсел потрепаться со мной. Как выяснилось, он был фанатом авто, и я рассказал ему о своем старом «Форде» и о том, как я его тюнинговал.

– Эй, я сейчас как раз пытаюсь наладить «Форд»-кабриолет 1950-го, – встрепенулся он. – У тебя, случаем, нет фоток своего корыта, а?

– Есть, но дома у меня в комнате, – покачал я головой.

– Дай мне свой адрес в Нью-Йорке, и я пришлю тебе фотки моих колес, когда покончу с ними, – пообещал он. – Блин, да я, может, даже прикачу в Нью-Йорк к тебе в гости.

Было крайне маловероятно, что он напишет или приедет в Нью-Йорк повидать меня, и так же маловероятно, что я получу его письмо или приму его в гости, так что я принялся шарить по карманам в поисках листочка бумаги, чтобы записать ему свое имя и нью-йоркский адрес.

Под руку мне попался один из чековых бланков. Одолжив карандаш у официанта, я как раз писал свое имя и нью-йоркский адрес на обороте чека, когда рыбака позвали к телефону – таксофону на стене рядом с дверью. Поговорив пару минут, он помахал мне:

– Эй, слушай, Фрэнк, мне надо обратно на судно, – крикнул он. – Наведайся завтра, лады? – и выскочил из дверей, не дожидаясь ответа.

Вернув карандаш официанту, я спросил счет, попутно отметив:

– Вам нужен карандаш с грифелем помягче, – и указал на то, что написал на обороте бланка. Текст был едва-едва виден.

Вместо того чтобы порвать чек, я сунул его обратно в карман. Поступок этот оказался и дурацкой промашкой, и везением в одно и то же время. Вернувшись в номер, я положил чек на открытую книжечку бланков, переоделся и позвонил девушке. Мы провели приятный вечер в шикарном ресторане среди мамонтовых деревьев где-то в окрестностях Юрики.

Дело не в том, насколько достоверно выглядит чек, на кассиров больше влияет то, насколько достоверным выглядит лицо, его подающее.

Вечер выдался настолько приятным, что я все еще вспоминал его назавтра рано утром, когда уселся творить три липовых чека «Пан-Ам». В Юрике и окрестностях осталось лишь три банка, не обзаведшихся моими артистическими фальшивками, а мне не хотелось обделить ни один из них. Новая махинация захватила меня. Все страхи перед преследователями, топающими по моим следам, были забыты. Заодно я напрочь забыл о молодом рыбаке, встретившемся мне вчера вечером.

Закончив с первым чеком, я сунул его в уже порядком потрепанный конверт. Менее двух часов спустя я закончил остальные два и был готов к своей прощальной гастроли в Юрике, прошедшей без сучка без задоринки. Ближе к вечеру я уже снова был в своем номере, добавив почти 1500 долларов в выстеленную наличными подкладку дорожного чемодана.

В тот вечер я сказал девушке, что завтра уезжаю.