Поймай меня, если сможешь

Менее часа спустя я выгрузил трофеи в номере своего мотеля и сортировал денежные знаки. Только купюры. Мелочь, квитанции по кредитным картам и чеки я вывалил в ванну.

Я прикарманил 62 800 долларов чистыми. Переодевшись в повседневный костюм, я завернул лавэ в запасную рубашку и поехал в аэропорт, где и забрал свой багаж. Через час я сидел на рейсе до Майами. Перелет проходил с тридцатиминутной остановкой в Нью-Йорке. Этим временем я воспользовался, чтобы позвонить начальнику Бостонского аэропорта. С ним я не поговорил, но вышел на его секретаршу.

– Послушайте, передайте людям из Банка Бобового штата, что большую часть награбленного в результате вчерашней аферы с ночным депозитарием они могут найти в номере 208 мотеля «Спокойная гавань», – сказал я и повесил трубку.

Назавтра я упорхнул из Майами в Стамбул.

С часовой пересадкой в Тель-Авиве.

Я строго соблюдал собственный кодекс чести. За всю свою карьеру я не кинул ни одного добропорядочного гражданина.

Отыскав филиал американского банка, я выложил на стойку перед кассиром целую стопку купюр:

– Мне нужен банковский чек на 5 тысяч долларов.

– Да, сэр. Ваше имя?

– Фрэнк Абигнейл-младший, – сообщил я.

– Хорошо, мистер Абигнейл. Выписать этот чек на вас?

– Нет, – тряхнул я головой. – Сделайте получателем платежа Алойуса Джеймса «Залога» Бейли из Бостона, штат Массачусетс.

VIII. Как обзавестись экипажем и надуть каждого?

Некоторым причитается свита. Президенту. Королеве Елизавете. Фрэнку Синатре. Мохаммеду Али. Арнольду Палмеру. В общем, большинству знаменитостей.

И пилотам гражданской авиации.

– А где ваш экипаж, сэр? – полюбопытствовал портье стамбульского отеля. Мне уже доводилось слышать этот вопрос и прежде.

– Я без экипажа, – ответил я. – Просто прилетел на замену заболевшему пилоту.

Это была моя стандартная отмазка в ответ на подобные вопросы, в Европе и на Ближнем Востоке звучавшие куда чаще, чем в Соединенных Штатах. Очевидно, в континентальных отелях куда больше привыкли обслуживать целые экипажи разом, и одинокий пилот возбуждал любопытство.

А любопытство порождает подозрения.

Мне нужен экипаж, рассуждал я в тот вечер, трапезничая в турецком ресторане. И отказался от мундира, приберегая его для особых случаев. Теперь я надевал его только при заселении и выписке из отеля, втюхивании чека или выклянчивании бесплатного перелета.

Вопрос о приобретении экипажа уже приходил мне в голову и прежде. Фактически говоря, он приходил мне в голову всякий раз, когда я видел командира воздушного судна в окружении команды. Его статус представлялся не только более достоверным, чем мой, но он еще и проводил время куда веселее, чем я. Стюры, как я заметил, склонны вести себя по отношению к пилотам, как служанки. Моя же жизнь лжеавиатора, напротив, была очень одинокой. Впрочем, человек в бегах всегда одинок. Трудно разыгрывать из себя светского льва, когда крадешься, как ошпаренный кот. Мои интрижки по большей части были не прочнее семейных уз кроликов и доставляли примерно столько же удовольствия.

Конечно, мои фантазии о собственном экипаже мотивировались не только жаждой дружеского общения. Экипаж воздушного судна – а при мысли об экипаже у меня в воображении возникали только стюардессы – придаст моей роли пилота гражданской авиации железобетонную достоверность. Я узнал, что одинокий пилот всегда привлекает пристальное внимание. Зато пилот, пасущий выводок очаровательных стюардесс, напротив, почти наверняка выше подозрений. Сопровождай меня в странствиях красивая стайка бортпроводниц, я бы разбрасывал свои пустопорожние чеки, как конфетти, и их бы ловили, как рис на свадьбе, думал я. Не то чтобы я сталкивался с какими-либо трудностями, всучивая их при нынешних обстоятельствах, но впаривал я их по одному за раз. А будь у меня за плечами экипаж, я мог бы обналичивать подложные чеки стопками.

Покинув Стамбул через неделю, я улетел в Афины.

– А экипаж не с вами, сэр? – поинтересовался портье.

Я отделался своим традиционным ответом, совсем приуныв.

Назавтра я вылетел в Париж, чтобы нанести визит семейству Лавалье.

– Жаль, что ты служишь не в «Эр Франс». Я могла бы состоять в твоем экипаже, – проворковала как-то раз Моника во время моего визита.

Эта реплика окончательно убедила меня в необходимости экипажа.

Но как пилоту без портфеля, даже не умеющему управлять воздушным судном, обзавестись экипажем? Вряд ли можно нахватать девушек где попало, предложив: «Эй, детки, хотите слетать в Европу? Я состряпал превосходную махинацию для впаривания никчемных чеков…» А поскольку никаких связей с низами общества у меня не было, ни американским, ни европейским, там я тоже искать помощи не мог.

Я находился в Западном Берлине, когда решение вдруг снизошло на меня – с большим замахом и чреватое разнообразными рисками, зато и многообещающее. Изрядной частью меда меня снабжали ульи «Пан-Ам». И хоть этот авиаперевозчик и не был моей родной компанией, в каком-то смысле я был ее внебрачным дитятей, а эта задачка требовала сыновней преданности.